Субтильность (СИ)

Пробка постепенно сошла на нет, и Марина дала по газам. Аккуратная женская ножка коснулась педалей, и машина, словно изящная лань ринулась по трассе. Девушки ехали некоторое время молча, и Вика дала возможность Марине удивить ее. Включив свою музыку из списка «избранные», она заставила Викторию испытать слуховое изнасилование. Песни «Сектора Газа», были в чем-то приятные, смешные, но, когда подошла очередь частушек, здесь не вы-держала Марина. Женщина припарковалась у обочины, и, не выдержав, залилась громким, практически истеричным смехом. Вика молча кивала и откровенно офигевала от последующих четверостиший. У вас были такие моменты, когда ты смотришь на миловидную женщину или девушку на улице в наушниках, и думаешь, наверное, она слушает классическую музыку, а на самом деле…

-Марина,-засмеялась Вика.-что это?

-Я же смогла тебя удивить?-Марина улыбнулась.-я вот эти песни слушала все детство. Дед у меня был еще тот весельчак. Что он мне пророчил, я расскажу тебе потом.-рука Марины коснулась руль и тяжелый браслет ударился о кисть сползая с локтя.

Подняв настроение и себе, и своей собеседнице, Марина взяла себя в руки, успокоилась и машина тронулась с места вперед. Они ехали уже в порядке восьми часов, останавливаясь на заправках и постоянно косясь на все эти придорожные мотели для дальнобойщиков. Время было уже семь часов вечера, и на улице стемнело так, что даже черт ногу сломит. К тому же, Марине требовалось снова заправиться. Они заехали на заправку, и миловидный юноша за-полнил бак, получил свои чаевые, но женщина решила, что хочет отдохнуть. В конце концов, ее глаза не привыкли находиться столько времени за рулем. Припарковавшись у длинного здания, по форме напоминающего сложенную змейку из старой игры тетриса, Марина щелкнула кнопку на ключах, включив сигнализацию, надела сумочку на плечо, и прошла к управляющему в самый первый домик. Толстопузый мужчина, увидев двух миловидных дамочек расплылся в пошлой улыбке, и со всем своим кокетством принялся строить глаза. Марина не покупалась на чары таких, как он. Она сняла номер практически в самом конце мотеля, поставила свою подпись, и, оплатив ночь, вышла от кокетливого парня. Все, как она и думала. Ветхое помещение, которое следовало бы проветрить. Смятая от прошлых жильцов постель, пожелтевшие от дыма сигарет ранее нежно-розовые обои, и скрипучая кровать были главными атрибутами номера.

-Если честно,-Вика потянулась.-будь я мужчиной, то никогда в жизни не привела бы свою девушку в такое место.

-А если девушкой?-Марина облизнулась.-шучу.

Виктория направилась в ванную. Грязно-зеленого цвета овальная чаша стояла впритык к ок-ну, где было пробито стекло, и любой ветер, который проникал внутрь, казался холодным на мокром теле. Капли прохладной воды стекали по уставшему телу Вики, и она протянула ладонь к жесткой мочалке. Наполнив ее сладким карамельным мылом, девушка размочила ее в воде, и как только пошла пена, принялась намыливать свое тело. Приятная судорога прокатилась волной по спине, сползая к бедрам, а затем и икрам. Марина открыла окно, и закурила. Она слышала шум воды, и всплески. Ей нравилось представлять, как Вика бережно обращается со своим страстным телом. Это было приятней любого соития – представлять. Представлять все: идеальную жизнь, идеальную женщину. Пепел сигареты спадал в пыльную пепельницу, и женщина, сглотнув слюну, почувствовала голодное урчание своего желудка. Вика вышла из ванной, обмотавшись черным полотенцем с рисунком туканов, и пушила свои короткие волосы, придавая им былой объем. Марина облизнула, и, посмотрев на девушку, шлепнула себя по бедрам. Виктория поняла жест, и аккуратно села на ноги Марины.

Из соседнего домика раздались мотивы песни группы Арамис «Девочка ждет». Ласковые ладони Марины коснулись очертаний пышной груди Вики, и она облизнулась. Ткань полотенца скользнула вниз, оголяя персиковые ореолы. Дикое чувство единения души и тел сплело двух страстных женщин в узел одного порока. Переполняющая страсть делала их буквально развращенными любовницами, чьи губы способны сказать то самое «грубое», коснуться ладонью там, где «нельзя» другим, и не слышать стонов, переплетенных с самой чистой мольбой. Клубничный вкус, доводящий до экстаз соединяется с частым, отрывистым дыхание срывающийся с самых желанных губ. В ту ночь Вика позволила себе слабину. Она стала ведомой одной из самых лучших женщин.

***