Су́чки. Секс, эволюция и феминизм в жизни самок животных

Как именно матерям павианов, будь они низкого или высокого ранга, удается исправить генетический код в пользу «правильного», пока не ясно. Но у других млекопитающих, манипулирующих полом, вроде нутрии и благородного оленя, другой метод – стратегический аборт.

Идея о том, что самка так жестоко распоряжается своей репродуктивной судьбой, может не понравиться борцам за жизнь. Неприятная правда, однако, заключается в том, что природа определенно склонна к выбору. Аборт на любой стадии беременности является бессознательной адаптивной стратегией для многих матерей-животных, сталкивающихся с неблагоприятными ситуациями, которые подвергают опасности их самих или их потомство. Даже панды это делают. Я провела лето, ожидая, когда же смогу заснять, как хваленая Тиан Тиан рожает в Эдинбургском зоопарке, только для того, чтобы в последний момент сотрудник местной пресс-службы сообщил мне, что, не подозревая о пристальном внимании всего мира или потенциальных телевизионных рейтингах, она имела неосторожность «поглотить свой плод». Это обычное и определенно разумное решение медведицы для уклонения от обреченного материнства в стрессовых условиях (и в качестве неожиданного бонуса также спасает ее детеныша от пожизненного заключения за решеткой).

В дикой природе гелады делают аборт, когда новый доминирующий самец захватывает группу. Новые самцы почти всегда убивают всех детенышей, которых зачали не они, поэтому прерывание беременности – это страховой полис матери от этого почти неизбежного детоубийства и траты любых дальнейших репродуктивных усилий, которые ни к чему не приведут. Известный как «эффект Брюс» в честь Хильды Брюс, которая впервые обнаружила это явление у мышей около полувека назад, этот конкретный триггер для прерывания беременности с тех пор был зафиксирован у всех видов диких млекопитающих, от львов до лангуров.

Цель материнства состоит не в том, чтобы беспорядочно вынашивать детенышей, а в том, чтобы самка вкладывала свою ограниченную энергию в создание максимального количества потомства, которое проживет достаточно долго, чтобы продолжить род. В этом деле нет ничего по-настоящему бескорыстного – сплошной эгоизм. «Хорошая мать» инстинктивно знает, когда пожертвовать всем ради своего потомства, а когда бросить это дело, что может произойти даже после рождения детеныша.

В бесплодных землях австралийской глубинки самка кенгуру разработала хитроумный способ перестраховаться перед лицом капризной окружающей среды – репродуктивная линия поведения, которая позволяет ей управлять потомством на трех разных стадиях: сосущий, но почти независимый детеныш, который проводит мало времени в сумке и прыгает рядом с ней; розовое существо, присосавшееся к соску в ее сумке; и оплодотворенный, но беспомощный шарик клеток, известный как бластоциста, застывшая в анабиозе в ее матке. Когда самку кенгуру преследует хищник, она может выбросить наиболее крупного детеныша из сумки, облегчая свой груз и спасая таким образом себе жизнь. Неспособный угнаться за матерью, кенгуренок погибнет без молока и защиты. Людям это может показаться ужасным, но от кенгуру не требуется болезненного сознательного принятия решений: естественный отбор уже снабдил их функционирующим планом Б. Прекращение кормления грудью приведет к тому, что ее будущий эмбрион выйдет из состояния покоя и послужит быстрой заменой потерянному кенгуренку.

Материнство отнюдь не является неважным в плане эволюции, оно становится азартной игрой с высокими ставками, где возможны большие выигрыши или смертельные потери в зависимости от того, насколько умело разыгрывается это предприятие. Доминирование самцов с позиции эволюции проявляется и утрачивается в кулачном бою. Конечно, ставки высоки с точки зрения того, сколько самок может оплодотворить один самец. Но влияние матери млекопитающего может ощущаться в течение нескольких поколений и выходит далеко за рамки передачи всего 50 % генов. Альтманн и ее команда продемонстрировали, как социальное положение матери определяет фактическую экспрессию генов ее детенышей, а также их собственное социальное положение. Это оказывает огромное влияние. Материнство энергетически затратно, но столь высокая цена дает самкам млекопитающих гораздо больше возможностей контролировать формирование драгоценных генетических инвестиций, чем самцам. Рассматриваемые с этой альтернативной и, очевидно, заслуживающей внимания точки зрения, матери на самом деле оказывают большее эволюционное влияние, чем отцы. И, по мнению Альтманн, это дает им бóльшую власть.

«У млекопитающих самка привязана к своему детенышу, а детеныш привязан к матери, и это традиционно считалось весьма ограничивающим фактором, – объяснила Альтманн. – Люди сосредоточились на этом ограничении, но оно лишь часть истории. Оно обеспечивает асимметрию власти в аспекте влияния на следующее поколение, и, сдается мне, этому по-прежнему уделяется слишком мало внимания».