Суд

Степовой размашисто шел по шумной улице мимо занимавшего целый квартал здания Комитета госбезопасности. Вспомнив, что находится в этом доме, он вслух выругался: черт-те что происходит на белом свете — рядом с таким учреждением два бесстрашных жулика торгуют государственным добром. Но ты-то, товарищ Степовой, не делай-ка вид, будто ты всего лишь покупатель. Почему бы тебе не зайти в этот дом и не рассказать о жуликах? Не отвечая самому себе, он непроизвольно прибавил шагу. И ему было еще острей стыдно от позвякивания золотой звездочки на груди. Однако возмущения собой не было, разве что досада на то, что ему приходится ловчить, придумывать какие-то обходы законов и инструкций, отыскивать лазейки, и все только для того, чтобы сделать полезное и крайне необходимое колхозу. Вот и теперь он будет платить явным жуликам бешеные деньги: взятые из колхозной кассы якобы на художественное оформление центрального поселка, но за это он к уборочной будет обеспечен исправным автотранспортом; в прошлом году стояла на приколе почти треть автомашин, и это стоило колхозу куда больших денег, чем сегодняшняя плата… Так успокаивал он свою совесть, и все ж покалывала она, но теперь только при мысли, что там, дома, сосед его и друг и тоже председатель колхоза Павел Иванович Погребняк опять будет называть его нехорошим словом «комбинатор», сам-то он праведник. Но тут же вспоминалось, что люди из колхоза Погребняка завидуют его людям, а специалисты оттуда бегут к нему…

…В это время два жулика говорили о Степовом.

— Сапог кирзовый, а палец в рот не клади, — задумчиво сказал Семеняк. — А ты давал ему характеристику другую — мол, веселый миллионер. Что-то ничего веселого не видно, волком смотрит. Как бы он нас не заложил?..

— Труса празднуешь? Зачем тебе палец ему в рот класть? Ты давай ему бумажку, получи свою половину в рублях, и с тобой все разговоры… — Гонтарь злился, говорил от этого быстрее и менее разборчиво, губы его большого рта словно не поспевали за словами.

— Ладно, посиди здесь, — решительно встал Семеняк. — Я пойду к замминистра, если он бумагу подпишет, заказывай музыку, нет — прости-прощай. Жди меня, и я вернусь…

Семеняк вернулся в свой кабинет, прошел к сейфу и спрятал в него бумажку. Гонтарь следил за ним настороженно:

— Подписал?

— Подписать-то подписал, — садясь за стол, ответил Семеняк. — Но сказал, что потом потребует визу на бумажку моего начальника.

— Ну и что? — Гонтарь не хотел вдаваться во все эти службистские премудрости. — Бумага-то с толком? Под пустое Степовой денег нам не отвалит.

— Не гоношись, — покровительственно усмехнулся Семеняк. — Все сделано с толком, можешь ехать к Степовому и сказать ему твердо, что двигатели он получит.

На другой день утром они снова собрались в кабинете Семеняка. Степовой внимательно изучил бумагу и спросил:

— А если на заводе движков нет?

Семеняк, не отвечая, поднял трубку одного из телефонов и распорядился властно:

— Вельский завод срочно…

Образовалась тягостная пауза. Говорить им было абсолютно не о чем. Семеняк, как загипнотизированный, смотрел на телефон, который молчал. Гонтарь задрал лицо вверх и шевелил своим губастым ртом. Степовой опустил крупную голову, будто тяжело о чем-то задумался.

Зазвенел телефон. Семеняк схватил трубку:

— Вельский автосборочный? Вас вызывает диспетчерский отдел. Кто у аппарата? Здравствуйте, Яков Михайлович, опять я вас беспокою. — Семеняк взял у Степового бумагу и продолжал: — Завтра к вам приедет председатель колхоза «Вперед» Герой Социалистического Труда Степовой. У него в руках будет распоряжение об отпуске его колхозу за наличный расчет двигателей из ваших заводских излишков. Срочность вызвана тем, что в колхозе случилось стихийное бедствие. Да всего десяток. Гарантируете? Я передаю трубку председателю колхоза.

Степовой сгреб трубку своей широченной дланью и прижал к уху:

— …Нет, к завтрашнему дню я к вам не поспею. Послезавтра. За чей счет отгрузка? Договоримся. До свидания…. — Он положил трубку, нервно раскурил сигарету, еще раз внимательно прочитал бумажку, аккуратно сложил ее вчетверо и спрятал в объемистый кошелек. Потом расстегнул стоявший на полу портфель и вынул из него банковскую пачку денег.

— Здесь как условлено. Можете не считать, хотя бы из уважения к моему возрасту и званиям. А засим разрешите откланяться. — Бросив пачку на стол, он встал, оглядел их поочередно и усмехнулся: — Шустрые ребятки, далеко пойдете… — и решительно вышел из кабинета.

Гонтарь принялся пересчитывать деньги, заодно разбрасывая их на три кучки, третья была для Сандалова. Все было точно…

Распихав свои деньги по карманам, Гонтарь спросил невесело:

— Ну, как тебе эти блины? Лично мне они сильно горчат. Продолжение следует или нашему роману конец?

— Лично я — пас, — твердо ответил Семеняк. — А вам все карты в руки.

Гонтарь встал, прошел до дверей и сказал оттуда с угрозой:

— Ваши часики я пришлю вам завтра с курьером, отдайте ему деньги. Привет от дедушки из Канады.

Он вышел, хлопнув дверью.

— Сволочь, — шепотом выругался Семеняк.