Суд герцога. Колумб.

Сама по себе надпись на конверте указывала на более чем доброжелательное отношение к нему правителей Испании. Никогда раньше королевское письмо подданному не содержало таких тёплых слов благодарности, признания неоплатного долга, в котором оказалось перед Колоном государство. Ибо его фантазии превратились в огромный, бесконечно богатый мир, над которым засияла корона Испании. Но Колон знал себе цену, и не раздулся от гордости, получив это письмо. Если оно и льстило его самолюбию, внешне он ничем этого не выдал. Да и к чему теперь восхвалять себя, справедливо полагал он. Его дела куда как прославили его, и в глазах мира он стоял едва ли не выше королей.

Письмо не ограничивалось одними комплиментами. Их величества просили Колона поспешить в Барселону, чтобы из его уст услышать о новой империи. Ему предлагалось незамедлительно начать подготовку новой экспедиции в Индии, и казначейство, с которым он недавно спорил за каждый мараведи, на этот раз предоставляло ему неограниченный кредит. Заканчивалось письмо заверениями в ожидающем его тёплом приёме и обещаниями новых титулов и почестей.

До Барселоны Колон добрался в середине апреля, и по всей Испании его чествовали, как возвращающегося с победой римского императора.

Но торжества в Барселоне по размаху не знали себе равных. На подъезде к городу Колона встретила кавалькада придворных, среди которых были и самые титулованные дворяне. Триумфальные арки, украшенные гобеленами балконы, грохот орудий, цветочный дождь отмечали его продвижение от городских ворот до дворца.

Их величества ожидали его в главном зале под навесом из золотой материи. Тут же собрался весь двор: гранды Испании в бархате и парче, рыцари Калатравы и Сантьяго, прелаты в лиловых сутанах, кардинал Испании, весь в алом, военачальники выстроились по обе стороны навеса. Придворные дамы встали за спиной королевы и справа от неё.

Трубачи возвестили о прибытии Колона, и придворные возбуждённо загудели.

Два служителя отдёрнули портьеры, закрывающие ведущую в зал арку. И Колон выступил вперёд, высокий, с гордо поднятой головой. Бесстрастное его лицо скрывало внутреннее волнение. Одет он был в роскошный красный камзол, отороченный собольим мехом.

На мгновение застыл на пороге, сосредоточив на себе взгляды всех, кто находился в зале.

Не отрывала от него глаз и прекрасная маркиза Мойя, стоявшая за спиной королевы. Она гордилась успехом человека, который, будь на то её воля, принадлежал бы ей душой и телом. У Сантанхеля даже затуманился взор. Колон с блеском оправдал его надежды и ожидания. А около принца Хуана широко улыбался высокий для своих двенадцати лет юноша, Диего Колон, последние недели купавшийся в отсветах славы своего великого отца.

Выдержав паузу, Колон направился к навесу, и тут произошло событие, не знающее прецедента на памяти старейшего из придворных. Их величества поднялись, чтобы встретить Колона стоя.

Колон ускорил шаг, взлетел на возвышение под навесом, где и преклонил колено, чтобы поцеловать протянутые ему королевские руки под доброжелательными взглядами их величеств. Эти же руки незамедлительно подняли Колона, и не только с колен. Королева повернулась к Фонсеке, стоявшему рядом с возвышением.

— Дон Хуан! — И последовала невероятная команда: — Будьте так добры, принесите стул для дона Кристобаля.

Жёлтое лицо Фонсеки пожелтело ещё больше, чуть выпученные глаза сверкнули злобой. Мало того, что этот иноземный авантюрист будет сидеть в присутствии их величеств, так его, потомственного кастильского дворянина, заставляют, как лакея, принести стул. Но дону Хуану не оставалось ничего иного, как проглотить своё негодование и исполнить приказ.

— Пожалуйста, садитесь, дон Кристобаль, — улыбнулась королева и сама опустилась на трон.

Тут дрогнул даже Колон.

— Слишком большая честь, ваше величество, — отклонил он предложение королевы.

Но её поддержал король Фердинанд.

— Слишком большая для всех, кроме великих, — такой тёплой улыбки на его лице Колон ещё не видал. — Садитесь, мой вице-король.

И Колон с душевным трепетом сел, ибо понял, что для владык Испании он уже не подданный, но равный им. Сел, и взгляд его прошёлся по стоящим полукругом грандам, прелатам, военачальникам, на мгновение задержался на маркизе Мойя, которая чуть подмигнула ему.

— Мы собрались здесь, дон Кристобаль, — улыбнулась королева, — чтобы услышать рассказ о вашем великом путешествии.

Колон не замедлил с ответом, заранее подготовив его.

— К радости вашего величества, милосердием Господа, в чьих руках я не более чем инструмент, исполнитель воли Его, о чём я всегда и заявлял, хотя мне и не верили, я кладу к подножию вашего трона империю, богатства которой невозможно измерить.

После этого, ещё раз подчеркнув свою роль в открытии Индий, он перешёл непосредственно к рассказу.