Суд и ошибка

Это было создание воистину великолепное — высокая стройная темноволосая женщина, элегантно и роскошно одетая, умеющая носить меха. Одного этого хватило бы, чтобы выбить мистера Тодхантера из колеи, а она к тому ж еще и взирала на него холодно, враждебно и вопросительно; но окончательно добило его любопытное свойство глаз этой дамы. Темно-карие, большие, сияющие, они были даже прекрасны, но, на вкус мистера Тодхантера, определенно великоваты. Виделось в них что-то наглое, почти бесстыжее, а хуже всего было то, что они неудержимо притягивали к себе блекло-голубой взор самого мистера Тодхантера.

«Если долго смотреть в эти глаза, — нелепым образом подумал вдруг он, — она меня загипнотизирует, и это будет в высшей степени неприлично». Но оторвать взгляда не смог.

— Добрый день, — отнюдь не гостеприимно произнесла дама.

— Добрый день, — промямлил мистер Тодхантер, как заколдованный продолжая пялиться на эти несоразмерные глаза. — Я должен извиниться… за это вторжение… но я понятия не имел… мистер Фарроуэй… — И, потерявшись, умолк.

— Мистер Фарроуэй, похоже, заговорился по телефону. Придется нам знакомиться без него.

— Моя фамилия Тодхантер, — виновато представился мистер Тодхантер.

— Вот как? — Своей фамилии дама не назвала. Вместо этого она смерила мистера Тодхантера взглядом так, словно эта его фамилия окончательно переполнила чашу ее обид, и принялась снимать свои меха. Пока мистер Тодхантер раздумывал, не стоит ли даме помочь, приняв их и положив куда-нибудь, или же она, чего доброго, воспримет это превратно, дама сама решила его проблему, швырнув меха в одно кресло и усевшись в другое. — Давно вы знакомы с мистером Фарроуэем, мистер Тодхантер?

— О нет! — Мистер Тодхантер схватился за эту спасительную соломинку и осторожно присел на самый краешек поместительного кресла. Взор дамы с нескрываемым отвращением остановился на его брюках — обвислых, без намека на заутюженную складку, достойных, что и говорить, порицания. Несчастный мистер Тодхантер порадовался уже тому, что пустоты брюк удается отчасти заполнить мосластыми коленями. — Нет, отнюдь. Прежде мы встречались только однажды. А сегодня днем случайно столкнулись на «Кристи».

— Вот как? — произнесла дама, тоном своим недвусмысленно давая понять, что выше ее разумения, с чего вдруг Фарроуэй замусорил таким человеческим отребьем ее изысканную квартиру.

Теперь она внимательно рассматривала жилет мистера Тодхантера. Украдкой глянув, что могло привлечь к нему внимание дамы, мистер Тодхантер заметил большое яичное пятно. Он даже припомнить не мог, когда в последний раз ел яйца. Вот незадача!

— Ну-ну! — Дама сорвала с головы шляпку, бросила ее на диван, швырнув следом за ней перчатки и сумочку.

Мистер Тодхантер чувствовал себя как на сковородке. Последнее междометие явно означало, что его самым определенным образом подталкивают к тому, чтобы он встал и ушел, причем чем скорее, тем лучше. И давно уж пора бы, в отчаянии думал мистер Тодхантер, но все не мог придумать, что бы такое поучтивее сказать на прощание. Безуспешно копаясь в памяти, он вдруг поймал себя на том, что опять самым невежливым образом пялится на хозяйку. Поняв это по тому, как возмущенно она вскинула бровь, он поспешно перевел взгляд на окно.

И в этот ужасный момент, когда жизнь стала ему совершенно невыносима, в гостиную вернулся Фарроуэй. Мистер Тодхантер, качнувшись ему навстречу, поднялся с места.

— Мне пора, — пробормотал он, и дама впервые взглянула на него с одобрением.

— Нет-нет! — запротестовал Фарроуэй. — Вы непременно должны познакомиться с Джин!

— Вам, кажется, известно, что перед театром мне следует отдохнуть, — холодно заметила дама.

— Да, конечно-конечно. Но несколько минут ничего не изменят. А я хочу, чтобы вы познакомились с Тодхантером…

Мистера Тодхантера покоробило. Он не желал, чтобы его задерживали. К тому же в голосе Фарроуэя слышалась неискренняя сердечность, которую он нашел отвратительной. Явно не замечая, какие чувства он возбуждает в присутствующих, Фарроуэй нес свое:

— Присядьте, Тодхантер, сейчас Мари принесет коктейли. Так вот, дорогая, я встретился с мистером Тодхантером у «Кристи». На продажу выставили прекрасную старинную чашу, и я…

— Право, Ник, вам ли не знать, какую скуку наводят на меня все эти нудные подробности ваших вечных аукционов!

Фарроуэй вспыхнул:

— Да, дорогая! Но тут речь о том, что наш мистер Тодхантер собирался приобрести эту чашу. Он был готов выложить за нее шесть тысяч, но куда там! Она ушла за восемь. И все-таки — шесть тысяч, а? Такие деньжищи!

— Что, за дурацкую старую миску? Мистер Тодхантер! Неужели вы и впрямь были готовы потратить такую сумму? — почти проворковала хозяйка. Всю холодность вдруг как водой смыло. Чрезмерные глаза принялись излучать на гостя благоволение.

— Ну, как вам сказать… — промямлил мистер Тодхантер, сообразив, что нелепая забава даром ему не пройдет, но не зная, как теперь поступить. — Э-э… всего хорошего!