Суд и расчет

– Ты меня искал. Ну, вот он я. Говори, с чем пришел? – в голосе слышалась хрипотца, появляющаяся либо от чрезмерного курения, либо от частого крика. Натаниэль вспомнил, что во времена молодости Гая ранили ножом в горло. С тех пор он слегка хрипел. Оставшийся на шее шрам укрывал шейным платком – вот как сейчас.

– Я насчет убийства Седого. Полиция уверена, что это твоих рук дело, – сказал Натаниэль, тоже не глядя на собеседника.

– Полиция всегда в чем-нибудь уверена, – ответил Гай. – Пусть докажут.

Они помолчали.

– Из того малыша получится классный нападающий, – сказал вдруг Гай, указывая на малорослого паренька в майке цветов клуба «Маккаби». – Помяни мое слово, Натан. У него в характере есть упрямство. Азарт. Остальное приложится.

Как раз в этот момент малыш остановился и с силой, которой Натаниэль в нем не ожидал, пробил по воротам соперников. Долговязый вратарь, не ожидавший удара, нелепо взмахнул руками, когда мяч уже запутался в сетке.

Гай Ример три раза хлопнул в ладоши.

– Я слышал, ты финансируешь футбольную школу, – заметил Натаниэль.

Гай неопределенно кивнул.

– Знаешь, почему я согласился с тобой встретиться? – спросил вдруг он, искоса взглянув на сыщика.

– Почему?

– Я тебя хорошо знаю, Натан. Если бы у тебя что-нибудь было против меня, ты бы не стал со мной встречаться сейчас. Ты бы землю рыл, вылавливал бы свидетелей, копал улики. Ты бы обложил меня со всех сторон, загнал бы в угол, и только после этого предложил встретиться. Так?

– Может быть, – ответил Натаниэль. – Но я не работаю в полиции. А за это время мои привычки могли измениться.

– Это не привычки, – возразил Гай. – Это характер.

Он снова отвернулся и стал смотреть на поле.

– У тебя ничего нет против меня, – сказал он после некоторого молчания. – У полиции ничего нет против меня. Но полиция все равно уверена, что Седого убрал я. А ты, по-моему, сомневаешься. Так чего же ты хочешь?

– Услышать, что ты сам думаешь об этом, – ответил Розовски.

– Ничего не думаю, – ответил Ример. – Не имею к этому никакого отношения. Вообще к криминалу не имею отношения. На меня все время вешает всех собак. Двадцать лет на меня вешают всех собак: полиция, газетчики. Какой-то проныра выкопал грехи молодости, – Ример выругался. – Уличные драки. Подумаешь, эка невидаль. У кого их не было? Но ведь с тех пор сколько воды утекло!

Натаниэль выразительно посмотрел на двух молодчиков, синхронно жевавших жвачку и внимательно глядевших по сторонам.

– Какие у тебя интересные сопровождающие, – сказал он. – Гляди-ка, жвачку жуют. Будь у них еще и копыта раздвоены, любой раввинат выдал бы свидетельство о кошерности.

Гай тоже посмотрел на парней, усмехнулся.

– Моя б воля, на их месте были две длинноногие красотки, – он подмигнул сыщику. – И одну я, так и быть, подарил бы тебе по старой дружбе. Но из-за всей этой шумихи, поднятой газетчиками с подачи твоих друзей полицейских, приходится беспокоится о собственной безопасности. Мало ли психов на свете, кто-нибудь вобьет себе в голову, что я преступник, в чем-то нехорошем замешан. Захочет посчитаться.

– Да-да, – в тон ему заметил Натаниэль. – Климат у нас жаркий, мозги часто плавятся. Вот и Седого, наверное, какой-то псих застрелил. Так?

– Очень похоже, – убежденно сказал Гай. – Очень, очень похоже. Я знаю, полиция надеется пришить это дело мне. Но не выйдет. Слава Богу, доброе имя еще что-то значит в Израиле.

– Верно, – Натаниэль вытащил из кармана подаренную пачку «Давидофф», закурил. – Доброе имя плюс опытный адвокат и пара-тройка надежных свидетелей. И на все нужны деньги.

– Деньги не проблема, – сказал Гай. – Нужно уметь вложить то немногое, что заработано честным трудом, а потом жить на дивиденды. Хочешь, подскажу, куда стоит вкладывать?

– Обязательно, – сказал Розовски, вытягивая ноги. – Обязательно, как только скоплю приличную сумму. Встретимся мы с тобой, и я спрошу: «Гай, так все-таки – куда ты вкладывал свои деньги в той, земной жизни?»

Ример засмеялся.

– Ну-ну, – покровительственным тоном произнес он. – Думаю, это случится раньше и здесь, в этой жизни. Мы встретимся, и я подскажу тебе. Слово чести.

– Заметано. А теперь подскажи мне другое: кто и зачем пришил Седого?

– К уголовщине я не причастен, – упрямо повторил Гай. – Во всяком случае, за ошибки молодости я расплатился по полной программе.

Это было правдой. За ошибки молодости – непреднамеренное убийство и нанесение тяжких телесных повреждений Гай свое отсидел.

– Давай сделаем так. На несколько минут... – Натаниэль посмотрел на часы. – Скажем, минут на пятнадцать ты сделаешь вид, будто все, написанное о тебе в газетах – правда. Сыграешь со мной в такую игру.

Гай долго молча смотрел на футбольное поле.

– Если я соглашусь, – сказал он наконец, – то ты должен мне пообещать, что это действительно останется игрой. Я знаю, что ты больше не служишь в полиции. Но где гарантии, что ты не побежишь отсюда давать показания?

– Не побегу. Обещаю, – Натаниэль загасил сигарету. – Итак?