Суд королевской скамьи

Миновав Марбелью, они оказались на вилле Альбы; она словно поднималась прямо из туманного моря, сливаясь со скалой, испещренной бесчисленными тропами и пещерками, из которых сверкающими струями водопады ниспадали в маленькие озера; дом был украшен традиционными белыми испанскими арками и покрыт красной черепицей; а от основного строения отходили длинные крылья, скрывающие прохладные патио, прогулочные дворики, Предпочтение здесь отдавалось ярким краскам, в выборе которых сказывалось сильное влияние современного искусства; с ними неожиданно и резко сочетались грубая вязка старинных гобеленов и деревянная резьба статуэток, изображавших святых.

Вилла располагалась на сухом выжженном пятачке земли, окруженном величественными кипарисами, верхушки которых, покачиваясь под легким бризом, глядели на изрезанную линию берега и его золотой песок. Когда-то его топтали легионы Ганнибала, а теперь он был в распоряжении орд полуголых туристов и дам в бикини. Здесь же были и причалы для яхт из самых разных стран, и каждый камень полуосыпавшихся римских стен дышал историей. Эти стены видели нашествия и буйства готов и мавров, которых ныне сменили любители бурных развлечений.

Несмотря на все великолепие дома, Эйб почувствовал прилив грусти, бродя по нему, ибо нигде он не смог обнаружить ни старых портретов, ни каких-то напоминаний о существовании других людей. Здесь обитала лишь Лаура Маргарита Альба, странная и одинокая, как окружающее море.

Неподалеку бурлила пустая светская жизнь, средоточие которой было в Марбельском пляжном клубе принца Макса фон Хоненхоль-Лангенберга. В свое время Лаура обязательно почтила бы его своим присутствием, зная, что является желанной гостьей для загорелой публики и замшелых остатков аристократических фамилий, чья болтовня не выходила за пределы выяснений, кто с кем спит.

Но теперь она хотела остаться наедине с Эйбом. Они овладевали друг другом с яростью, которую с трудом удавалось сдерживать и которая имела своим источником физический и духовный голод друг по другу. Долгие годы пустого существования наконец нашли себе возмещение, и, не думая о времени, каждый из них наслаждался обществом другого, пока, в конце концов, они в полном изнеможении не погружались в сон. Эта самовлюбленная и самоуверенная женщина теперь всецело была поглощена заботами о нем, и ее намерения определялись только его желаниями.

Порой по ночам, когда к ним не шел сон, они предпочитали сидеть на бортике бассейна, наблюдая за непрестанно волнующимся морем, или спускались в какую-нибудь уединенную бухточку, где, найдя себе приют в хижине, болтали до рассвета. Утро заставало их в полутьме растерзанной комнаты, покой которой нарушал лишь легкий ветерок, обвевавший их тела. Слуги бесшумно ходили за стеной, неслышным шепотом обсуждая этого мужчину, который появился в жизни сеньоры.

Где-то в середине второй недели и у него, и у нее стали появляться мысли — почему бы такому образу жизни не длиться и дальше, хотя никто из них не обмолвился и словом на эту тему.

Покой их был нарушен Лу Пеппером, вице-президентом Международной ассоциации талантов, крупного агентства, представляющего интересы львиной доли творческих личностей в шоу-бизнесе.

Лу Пеппер был высоким апатичным худым человеком, самой примечательной особенностью которого и семьдесят костюмов от Сью Девуар — и все темные.

— Мэгги, познакомься с Лу Пеппером, этим отцом рода человеческого.

— Прибереги свои реплики для следующего сценария. Я не летел бы сюда, не будь ты моим любимым. Не предложишь ли мне выпить?

— Дай ему стакан воды. Как ты нашел меня?

— Так как у большинства писателей оба глаза, их о не узнает. Твоя повязка на глазу пользуется большой популярностью.

— Пойдем-ка в патио. Ты тоже, Мэгги. Я хочу, ты все слышала. Мистер Пеппер — очень важная личность. Он не оставил бы за кормой тысячи миль лишь ради удовольствия повидаться с писателем.

— Видите ли, сеньора Альба, мы не расстались с Эйбом в полном смысле слова, когда два года назад он удрал из Голливуда, получив три таких предложения, о которых только может мечтать сценарист.

— Расскажи Мэгги, что ты обещал мне — в любое время, когда мне не захочется больше исполнять эти обязанности, ты у меня на глазах рвешь контракт, который связывал меня по рукам и ногам.

— У Эйба отличная память, но агенты тоже должны жить.

— Каким образом?

— Во всяком случае, я по-прежнему продаю твой новый роман.

Лаура переводила взгляд с Эйба на Лу Пеппера, расстроенная грубостью беседы, враждебностью, которая чувствовалась в отношениях собеседников; при мысли о вторжении в их убежище ее охватывал гнев. Даже в общении с Эйбом, который не скрывал своей неприязни к нему, Лу Пеппер старался предварительно представить себя в самом лучшем свете, прежде чем перейти к деталям. Отдав должное напитку, он замурлыкал какую-то мелодию.