Суд королевской скамьи

— Откровенно говоря, кое-кто из наших общих друзей посоветовал мне позаботиться о тебе.

— Что за друзья? — с подозрением спросил Эйб.

— С Ту Палас Грин.

При упоминании адреса посольства Израиля Эйб посерьезнел. В своих поездках он всегда знал, как связаться с «друзьями», и «друзья» знали, как войти с ним в контакт. Но чаще всего эти встречи носили непрямой характер.

— Кто ты? — спросил Эйб.

— Сара Уайдмен.

— Леди Сара Уайдмен?

— Да.

— Вдова лорда Уайдмена — Лондонское отделение Друзей Еврейского университета, Друзей Техниона, Друзей института Вейцмана?

Она кивнула..

— Мне бы хотелось еще раз увидеть тебя — при более благоприятных обстоятельствах.

Она тепло и нежно улыбнулась ему.

— Чем бы тебе хотелось сейчас наполнить животик?

— Апельсиновым соком. Не меньше галлона.

— Ты найдешь полный ассортимент в ванной комнате для гостей.

— Неужто все это было приготовлено для моего приема?

— Никогда не знаешь, когда натолкнешься на писателя в разобранном состоянии.

Эйб окончательно пришел в себя. Ванная комната представляла собой образец совершенства, особенно для любовников. Мужчина мог найти в ней абсолютно все, что необходимо. Бритва, лосьон после бритья, новая зубная щетка, таблетки «алка зельцер», тальк, мягкий купальный халат, домашние туфли и дезодорант. Эйб стал возвращаться к жизни.

Леди Уайдмен отложила «Таймс», очки на тонкой золотой цепочке повисли на ее высокой груди. Она налила Эйбу стакан апельсинового сока.

— Так в чем дело, леди Сара?

— Наши друзья глубоко убеждены, что Кельно повинен во многих грязных деяниях, имевших место в Ядвиге. Они осведомились у меня, не могу ли я заняться этим делом. Я довольно активно участвую в делах Еврейского общества.

— Надо сказать, Сара, что и у меня возникла проблема.

— Да, я знаю о ней. Тебе что-то говорит имя Джейкоб Александер?

— Только то, что он довольно известный еврейский юрист в Лондоне.

— Он принимает большое участие в делах еврейской общины. И он очень заинтересован, чтобы ты тоже принял в них участие.

— Зачем? Евреи ищут нового мученика?

— Похоже, что появится интересное новое свидетельство.

«Бентли» леди Уайдмен обогнул Линкольн-инн-Филдз, одну из самых больших площадей в Европе. По ней разгуливали юные медицинские сестры из Королевского хирургического колледжа, используя полуденное время, чтобы размяться и покидать мяч, а врачи, заняв травяные корты, играли пара на пару. На парапете, опоясывавшем Сирл-стрит, еще были видны следы турникетов, которые преграждали путь коровам, желавшим попастись на лужайках Холборна.

Миновав Линкольн-инн, они проехали мимо Нью-Гейтуэй, направившись прямо к Большому Залу, в огромном парке которого почти никого не было видно.

Большая часть Линкольн-инна принадлежала стряпчим. Здесь были расположены их конторы. Юридическая фирма «Александер, Бернштейн и Фридман» занимала подвальное помещение, бельэтаж и первый этаж на Парк-сквер, 8. Помощник портье в высоком цилиндре взмахом руки отправил «бентли» леди Уайдмен на запасную парковку, и Эйб проследовал за ней через лабиринт кабинетиков, скрипучих полов, бесконечных кип бумаги, стен из книг, нескончаемых поворотов и подъемов, которые завершились наконец внушительной дверью с вывеской «Александер, Бернштейн и Фридман, присяжные поверенные.

Секретарша, молодая дама в мини-юбке по имени Шейла Лем, которая всем своим внешним видом опровергала эту фамилию, провела их через маленькую приемную, заполненную старыми номерами «Панча».

— Будьте любезны следовать за мной, — сказала она.

Встречая их, Джейкоб Александер встал иа-за стола — высокий стройный человек с густыми седыми волосами, внешностью своей напоминавший библейского пророка. Он тепло приветствовал Кэди, обратившись к нему низким мягким голосом мудрого раввина.

Выходя из комнаты, Шейла Лем закрыла за собой двери.

— Мы долго совещались между собой, — сказал Александер. — Немыслимо приносить извинение Адаму Кельно на открытом суде. В данной ситуации оно было бы воспринято как извинение перед нацистами за то, что они уничтожали нас в концлагерях.

— Но меня серьезно беспокоит это дело, — сказал Эйб. — Имеющиеся у нас шансы невелики. — Он привел мрачные предостережения Левина и его мнение о том, что может ждать Шоукросса.

— К сожалению, мистер Кэди, вы стали международным символом для евреев, а также для неевреев. Человек, написавший «Холокауст», берет на себя ответственность, которую он ни с кем не может, разделить.

— Я могу рассчитывать на какую-то поддержку? Александер пожал плечами.

— Может, да, а может, и нет.

— Я не могу позволить себе больших расходов.

— Как и мы, — сказал Александер. — Но когда мы займемся этим делом, я не сомневаюсь, что вы получите поддержку.

— А если решение будет вынесено не в нашу пользу?

— Тогда нас ждет банкротство.

— Я слишком часто слышу это слово. Я думаю, что вы требуете слишком много. В глубине души я и сам не уверен, что Кельно в самом деле виновен.

— А если я смогу убедить вас в виновности Кельно?