Суд последней надежды

Гражданин направляется в полицейский участок. Его вводят в затемненную комнату, в которой сидят пять человек. Тот, кто в середине, — Ричард Рой. Человек, как при вспышке, узнает его. Он уже видел раньше это лицо. Оно ему знакомо. Оно имеет какое-то отношение к истории с ограблением. Он уверенно кивает.

— Этот и есть.

Сколько из таких опознаний продиктовано подлинными воспоминаниями о лице преступника, а сколько — теми минутами, когда он столь внимательно изучал лицо на предъявленном ему снимке, что оно в самом деле стало казаться ему знакомым.

Этого никто не знает. Не знает полиция. Никто. Даже сам свидетель не знает.

Хотя полиция должна знать, что десятки таких уверенных опознаний в свете дальнейших фактов рассыпаются, потому что они были сделаны под воздействием впечатлений от заранее предъявленных снимков. Оказывается, можно убедительно опознать человека, который при всем усилии воображения не может иметь никакого отношения к преступлению.

Такого рода «опознания» вели к частым судебным ошибкам. И в самом деле, если суд с недоверием относится к дополнительным свидетельствам и не может полагаться на показания очевидцев, из чего он должен исходить?

Ответ, конечно, заключается в том, что необходимо принимать свидетельские показания, но и тщательно оценивать интеллектуальные способности лица, проводящего опознание, и его честность.

Можно припомнить статью, появившуюся в «Сатердей Ивнинг Пост» под названием «Я был обвинен в сексуальном преступлении», написанную бизнесменом, которого задержала полиция, когда он ехал с работы домой. Машина его остановилась в уличной пробке, и перед ней проехал патрульный полисмен на мотоцикле, направляясь к двум девушкам, которые, плача, крича и размахивая руками, стояли на тротуаре.

Выяснилось, что патрульный по ошибке принял его за водителя, только что вылетевшего из-за угла, а две молодые девушки взывали о помощи, потому что какой-то человек только что непристойно обнажился перед ними.

Они «опознали» бизнесмена как развратника, который приставал к ним.

Бизнесмен был тут же арестован. Отдан под суд. И осужден. Любая его попытка доказать свою невиновность с ходу отбрасывалась. Власти просто не обращали внимания на его доказательства, потому что были уверены, что имеют дело с преступником. Когда человек, который в самом деле совершал эти действия, написал властям письмо, сообщая им, что они осудили невиновного, власти, не мудрствуя лукаво, сочли это письмо фальшивкой и даже взяли на себя смелость обвинить дочь осужденного в его авторстве. «Эксперты» по почерку доказали, что письмо это писала она.

Эта трагедия ошибок подошла к концу, когда настоящий виновник, терзаясь угрызениями совести, сдался властям и приложил немало усилий, уламывая несговорчивых полицейских, что он в самом деле виновен.

Имеются буквально сотни случаев, относительно которых есть основания подозревать, что они построены на ложных опознаниях. У нас есть немало писем от заключенных, осужденных за изнасилования, и я глубоко уверен, что основой для приговоров стали ошибочные опознания.

К сожалению, есть и другие факторы, которые способствуют такого рода ошибкам.

В той истории, о которой рассказывала «Сатердей Ивнинг Пост», выяснилось, что полиция предоставила двум девушкам возможность предварительно посмотреть на подозрительного человека и изучить его внешность, прежде чем он был представлен для опознания в ряду других лиц. Другими словами, было проведено «предварительное опознание».

Такое случается нередко, когда подозреваемого в преступлении показывают жертве, и задержанный даже не догадывается об этом.

Несколько лет назад в Детройте рассматривалось достаточно интересное дело. На свалке было найдено тело девушки. Она была убита ударом ножа в спину. Рана была нанесена снизу вверх, а не в обратном направлении, как можно было бы предполагать, если считать, что убийца преследовал ее и нанес удар сзади.

Полиция была сбита с толку. Наконец она получила сведения, что молодого человека, работавшего на станции техобслуживания неподалеку, видели с ножом в руках.

К тому времени полиция почти потеряла надежду раскрыть это преступление и отчаянно ухватилась за наводку. Был найден нож. Арестовав подозреваемого, они наконец добились от него признания.

Этот человек был осужден за убийство первой степени. Адвокат, представлявший его, был изумлен тем, что по крайней мере в двух аспектах признание не согласовывалось с фактическими обстоятельствами дела. Первым делом, если он в самом деле говорил правду об убийстве, след от удара ножа, конечно же, должен был быть направлен сверху вниз, а не наоборот.

То была маленькая деталь такого типа, которую обвинитель пренебрежительно отбрасывает в сторону, как «техническую подробность», считая ее «последней соломинкой», за которую тщетно хватается обвиняемый.