Суд времени. Выпуски № 01-11

Руцкой: Это точка зрения экономистов, нобелевских лауреатов.

Так вот господину Млечину я хочу предложить изыскать 120 тысяч долларов и пойти купить за эти деньги порт. Это дикость и преступление. Ачинский глиноземный комбинат был куплен за 250 тысяч долларов, сегодня этот комбинат оценивается в 24 млрд. долларов. Соотношение — 250 тысяч и 24 млрд. — вот это называется преступление.

Почему? Потому что когда руководитель государства, премьер-министр, министр подписывают тот или иной документ, он несет персональную ответственность в соответствии с законом и контролирует его исполнение. Так вот, бесконтрольность, мягко говоря,…

Сванидзе: Время истекает, Александр Владимирович.

Руцкой: …чтобы обелить Егора Тимуровича, бесконтрольность позволила грабить страну как хочется, вдоль и поперек.

Сванидзе: Ваше время истекло, Александр Владимирович, спасибо.

Сторона защиты может задать вопрос свидетелю обвинения.

Млечин: Ваша Честь, Вы позволите мне задать вопрос в графической форме? Вывести, да?

Сванидзе: Да в любой.

Млечин: Можно вывести доказательство № 17, а потом доказательство № 7, это будет, собственно говоря, моим вопросом…

Сванидзе: Прошу доказательство стороны защиты.

Млечин: …и я его прокомментирую.

(На экране видеоролик, показывающий пустые прилавки начала 90-х. — прим. стен.)

Млечин: Александр Владимирович, я хотел, чтобы Вы, как и все остальные зрители, видели — это то, что было до реформ в жизни. Да, вы все помните наверняка, и Вы помните, да?

Руцкой: Это ко мне вопрос?

Млечин: Хотя Вы были высокопоставленным…

Кургинян: Что вы хотите показать, я не знаю? Это вопрос? Обращение?

Млечин: Я просто говорю, что я просил Вас взглянуть на эту картинку, как и остальных телезрителей, чтобы напомнить, как выглядела наша жизнь до реформ. Да? Теперь каждый может выйти на улицу и посмотреть, как выглядит после реформ.

(На экране видеоролик, показывающий полные прилавки 2000-х. — прим. стен.)

Млечин: Может быть, разговоры о том, что надо было пойти другим путем или еще что-то, потеряли смысл, потому что вот эта жизнь была невыносима? Сейчас так не скажешь.

Руцкой: Отвечаю. Вот представьте себе стекло, да? (берет в руки стакан — прим. стен.). Я вот сюда кладу кусок сахара и предлагаю Вам лизать этот кусок сахара через стекло. Вот это вот пример. Всему населению страны, отобрав сбережения, лишив заработной платы, обесценив деньги, наполнили рынки, предложили есть эти продукты через стекло.

Да, реформы дали возможность притоку на рынок продуктов питания, одежды и так далее, и так далее. Но все это можно было сделать и другим путем, либерализовав цены, определив потолок роста этих цен.

Млечин: Но сейчас, с позиции сегодняшнего дня, но сейчас уже никто через стекло, как Вы красиво говорите, уже не лижет. Да? Нашли другие способы.

Руцкой: Ну, процентов 20 еще…

Млечин: Может быть, увенчалась все-таки успехом эта реформа? Ну, сейчас-то видно это.

Руцкой: Но еще процентов 20 продолжает, так сказать… Слишком большая цена за эту реформу, понимаете? Слишком большая цена. И беда еще заключается Егора Тимуровича, потому что…

Сванидзе: Время истекло, закругляйтесь.

Руцкой: …он государство самоустранил от процесса управления экономическими реформами.

Сванидзе: Спасибо.

Млечин: Благодарю Вас.

Сванидзе: Спасибо.

Сторона защиты, представьте Вашего свидетеля или Ваш тезис.

Млечин: Ну, так что, Евгений Григорьевич, можно было по-другому? Вот бывший вице-президент твердо уверен — легче, дешевле, без таких потерь ужасных.

Ясин: Ну…

Млечин: Зачем же вы так сделали-то тяжело?

Ясин: Значит, вот вы спрашиваете, что, собственно… в чем заслуга Гайдара? Как ни странно, я скажу, что она заключается в том, что он прекрасно понимал, какими последствиями грозят те действия, которые он вынужден предпринимать. И он их предпринял. Он взял на себя эту ответственность. И теперь можно сколько угодно спорить и его осуждать, но он это сделал. Это он заплатил за это достаточно дорогую цену. Это первое, что я хочу сказать.

Теперь относительно Людвига Эрхарда. Эрхард был очень интересный человек. Ему американцы, которые стояли там, в стране, разрешали, разрешали только проводить финансовую стабилизацию — так, как им подсказывали советники из Вашингтона. И Эрхард взял на себя, не спрашивая американцев, либерализацию цен. То, что был потом принят закон, где разрешалось, да … ну, были на какое-то время установлены лимиты…

Руцкой: Это Млечину расскажите,…

Ясин: Подождите.

Руцкой: …а то он не знает этого.