Суд времени. Выпуски № 12-22

1971 год — договор о сотрудничестве с Францией.

1972 год — мирный договор с ФРГ, приезд Никсона. Брежнев — Никсон — это одна из довольно крупных связок, очень стратегический диалог, и мы все знаем. Договор об ограничении стратегических вооружений ОСВ-1. Это крупнейший договор.

А самое главное — Заключительный акт совещания в Хельсинки, объявивший послевоенные границы в Европе незыблемыми. В обмен СССР обещает соблюдать Декларацию прав человека.

Но границы же не незыблемые. Не только границы СССР, но и границы в Косово, и мы все это знаем.

Дальше, триумф всего этого — полет в космос советско-американского экипажа, программа «Союз — Аполлон». Кто бы мне рассказал, почему она была свернута?

И, наконец, последнее — Афганистан, но мы уже разбирались о том, что за полгода до того, как мы ввели туда войска, и это признают Гейтс и Бжезинский, они начали исламскую радикализацию там.

И дальше, конечно, Рейган — «империя зла». Государство наше входит в Совет Безопасности. Оно является членом, так сказать, и всех переговоров, и всех мировых комиссий. Мы абсолютно равноправный член мирового сообщества. Как это — «империя зла»? Что это значит, в принципе? Где Рейган цитирует фразу американского фермера в своей речи: «Я предпочитаю, чтобы мои девочки сгорели в ядерном огне, чем пали жертвой безбожного коммунизма» — острая конфронтация.

То есть я хочу сказать, что в политике было всё. Были конфронтации, на которые мы отвечали. Была попытка мирного урегулирования. С моей точки зрения, объективно, это очень эффективная международная политика. Вот не хочу апологетики Брежнева, но честно говорю, что не вижу больших изъянов во внешней политике. Во внутренней — вижу, в экономике — вижу. А в этом — не вижу. Если мне на них укажут, я буду благодарен.

А теперь я хотел спросить Роя Александровича Медведева, как Вы считаете, какова была международная политика?

Медведев:Ну, внешняя политика Брежнева вызывает у меня меньше всего возражений.

Кургинян:Да?

Медведев:Конечно, внешняя политика Брежнева, и он ее в первые годы своего правления проводил в кооперации с Косыгиным. И Косыгин участвовал в формулировании тоже внешней политики и был посредником в конфликте между Индией и Пакистаном. То, конечно, внешняя политика Брежнева в значительной мере была ответом на то, в какие условия хотели загнать Советский Союз.

Кургинян:Во всем есть несовершенство. Но Вам тоже так кажется…

Медведев:Да.

Кургинян:…действительно, что…

Сванидзе:Добавляю, добавляю полминуты.

Кургинян:…что это меньше всего вопросов вызывает, да?

Медведев:Да. По внешней политике Брежнева меньше всего вопросов. И даже как вот историку, и даже когда речь идет об историках западных… к внешней политике Брежнева меньше всего возникает вопросов.

Кургинян:Сергей Борисович, Ваше мнение?

Чернышев:Если посмотреть на нее извне, то мы увидим следующее: я тут должен говорить о хорошем. Это моя роль. Я скажу о хорошем.

Кургинян:Говорите, что думаете.

Чернышев:Брежнев принял страну в конфронтации. Это не его была, так сказать, инициатива. Но во время этой конфронтации он: а) вот то общество…

Сванидзе:Ну, еще 20 секунд, Сергей Борисович.

Чернышев:…которое он создал, он сделал нормальной частью мирового сообщества. Второе. Он создал сообщество вокруг него, он создал, фактически, нормальных членов мирового сообщества, таких как Китай, ряд стран в третьем мире, он создал социалистический блок и превратил их во многом в нормальных членов международного сообщества. Он создал прецедент стабильной передачи власти в нашей стране. Фактически, он закрепил эту альтернативу. Он создал половину мира и эту половину мира более-менее привел в порядок, и более-менее ввел ее в международный оборот.

Сванидзе:Я прошу прощения, Сергей Борисович, я не все понимаю то, что Вы сказали. Что Вы имеете в виду под стабильной… под прецедентом стабильной передачи власти в нашей стране? То, что все помирали один за другим?

Чернышев:Хрущев ушел на пенсию — он остался жив.

Сванидзе:Так.

Чернышев:Его никто не репрессировал. И когда Брежнев умер, тоже не было никаких революционных схваток и войн. И все поняли, что не надо бояться даже смерти Генерального секретаря в нашей стране.

Сванидзе:То есть передача власти без живодерства?

Чернышев:Безусловно.

Сванидзе:Так?

Чернышев:Безусловно. Фактически вот его стабильность — это не стабильность в нашей стране. Его стабильность — это стабильность той части полумира, которая возникла на рубеже мировой войны, первой мировой войны…

Сванидзе:Спасибо.

Кургинян:Мир раскололся, и он создал стабильную половину мира.

Сванидзе:Спасибо.

Чернышев:И передал ее дальше.

Сванидзе:Леонид Михайлович, прошу Вас, вопрос свидетелям.