Суд времени. Выпуски № 23-34

Сванидзе:До начала прений у меня вопрос к обеим сторонам — и к Млечину, и к Кургиняну: В чем актуальность этой темы?

Прошу вас, сторона обвинения. Леонид Михайлович, актуализируйте тему.

Млечин:«На той войне незнаменитой…», — лучше Твардовского эту войну никто не назвал. А вот почему «незнаменитая»? Ведь войну формально выиграли — выиграли, победили Финляндию, передвинули границу, как хотели, — разгромили финскую армию, конечно. Правда, понесли ужасные потери — в 5–6 раз больше, чем потеряли финны, что было нехорошо для Красной армии в 39–40 году, но дело не в этом. С моей точки зрения, проиграли больше, чем выиграли. Финляндия была нейтральной страной до Второй мировой войны. И она в качестве нейтральной страны бы очень даже устроила в 41 году, когда немцы напали. Но из-за советско-финской войны Финляндия стала союзником нацистской Германии, и вместе с Германией она блокировала Ленинград. Кто-то скажет: «Ну да, потеряли людей в финскую войну, зато спасли потом». Кого? Кого спасли? Потеряли и в финскую войну, и во вторую — Великую — еще больше потеряли. Эта война «незнаменитая», потому что никто о ней никогда не хотел вспоминать в советские времена — один абзац в учебнике. Потому что потом, после войны выяснилось, что Финляндия может быть нам замечательным партнером. И она была, и остается, может быть, лучшим партнером на севере Европы, среди всех государств. Война «незнаменитая», потому что она обернулась редкостной неудачей для нашего государства. И мы возвращаемся на этом заседании к этой истории…

Сванидзе:Время.

Млечин:…должны ее разобрать, и я думаю, что мы извлечем уроки из этой истории. Спасибо вам.

Сванидзе:Спасибо, Леонид Михайлович. Прошу Вас, Сергей Ервандович, сторона защиты.

Кургинян:Эта война «незнаменитая», потому что она не Великая. И потому что, действительно, не в 4–5, но в 3 с лишним раза больше мы потеряли… — уже есть новая историография, есть точные цифры. Но не в этом дело. Дело заключается в том, в какой степени произошедшее тогда было исторически оправдано. Было лишь оно одним звеном абсурда в цепи абсурдов, в которую превращают нашу историю, или это было нечто, что имеет в себе исторические оправдания — что произошло там, и почему мы вдруг начали воевать с Финляндией? При этом я подчеркиваю, что, действительно — и тут я абсолютно согласен — с Финляндией у нас прекрасные отношения, и та Финляндия, которую мы сейчас знаем, — это абсолютно мирное государство. Но что произошло тогда? И почему вдруг это произошло? В силу абсурда — сталинского режима, так сказать, бредовой политики? Или в силу каких-то глубоких исторических обстоятельств? Если мы позволим выпасть хоть одному звену из цепи нашей истории, если мы хоть в одном звене примем концепцию абсурда, дальше это начнет расширяться на всю нашу историю. А к чему привела концепция абсурда в нашей истории, мы знаем — мы перестали быть народом, страна распалась, называвшаяся Советский Союз. Народ, который начинает абсурдизировать свою историю, будет распадаться до конца. И нам очень важно восстановить цепь времен. Помните, у Гамлета сказано…

Сванидзе:Время.

Кургинян:…«порвалась цепь времен…»? — так надо эту цепь восстановить, в любом звене, в финском тоже.

Сванидзе:Спасибо, Сергей Ервандович. После короткого перерыва мы приступим к слушаниям.

Сванидзе:В эфире «Суд времени». В центре нашего внимания советско-финская война. Первый вопрос сторонам: Существовала ли реальная угроза Советскому Союзу со стороны Финляндии?

Прошу, сторона обвинения, Леонид Михайлович. Ваш тезис, Ваш свидетель.

Млечин:Благодарю Вас. Если можно, я обращусь к своим свидетелям. Начну с Владимира Александровича Невежина, доктора исторических наук, известного специалиста по этому периоду. Владимир Александрович, могу ли я Вам переадресовать этот вопрос? Исходила ли от Финляндии, соседнего государства, военная угроза для Советского Союза в 1939 году, осенью?

Владимир Невежин, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН:От Финляндии, реально — нет, не исходила, я думаю. Но если бы Финляндия вошла в какой-то союз, в какую-то коалицию с Англией, Францией или Германией, тогда бы такая опасность реально была.

Млечин:Скажите, Владимир Александрович, а собиралась Финляндия вступать в такую коалицию ну, скажем, с нацистской Германией?

Невежин:Конечно, собиралась. И она еще опиралась на поддержку таких же нейтральных стран, как, например, Норвегия, Швеция, — то есть Финляндия, конечно, искала какого-то посредника.

Млечин:Швеция не стала союзницей Германии, и Норвегия не стала союзницей Германии, а была завоевана, почему Вы предполагаете, что стала бы союзницей Германии Финляндия?