Суд жестокий и прекрасный (ЛП)

— Тибрис, — позвал он, и я никогда раньше не слышала, чтобы его голос звучал так.

Папа был напуган.

Тибрис стоял рядом с Ардариком, они оба смотрели на дверной проем.

Я повернула голову, ужас пробежал рябью по моему телу.

Человек, одетый в черную мантию, гордо вошел в комнату, охранники следовали за ним.

— Ардарик Нарайон, — позвал он, и Тибрис напрягся, оттолкнув своего друга за спину.

Папа издал отчаянный, сдавленный звук, от которого у меня заболело в груди.

Асессор направился к Тибрису, и все, что я могла видеть, было лицо моего брата, такое бледное, с дрожащей нижней губой. Но он стоял на своем.

Я бросилась к нему. Папа подхватил меня, прижимая к своей груди и закрывая мой рот своей огромной ладонью. Я извивалась в его объятиях до тех пор, пока не смогла увидеть асессора, нависшего над Тибрисом, его рука была в нескольких дюймах от его груди. Асессор наклонил голову, а затем оттолкнул Тибриса. Мама бросилась вперед и схватила Тибриса за руку, потянув его к нам.

Ардарик повернулся лицом к асессору. Его подбородок выпятился, но глаза были широко раскрыты и остекленели. Я не отрывала взгляда от его лица, когда мама забирала меня из папиных рук. Овида боролась в объятиях одного из охранников,

— Пожалуйста, пожалуйста, не причиняй ему вреда. Пожалуйста!

Овида закричала.

— Он всего лишь маленький мальчик.

Почему Ардарик должен пострадать? Он никогда никому не причинил вреда в этой деревне. Он всегда делился своими игрушками.

Мама наклонилась ближе, пока ее губы не прижались к моему уху.

— Смотри, Приска. Смотри внимательно. Посмотри, что происходит, когда ребенка ловят на использовании запрещенной магии.

Теперь асессор улыбался, его рука зависла над грудью Овиды.

— Один из продажных, здесь, в этой самой деревне, — объявил он.

— Ардарик! — взревел голос.

Матоус был здесь. Отец Ардарика был похож на медведя, и он носил свой меч. Он рассек одного из охранников, державших его жену. Асессор пригнулся, но Матоус ударил его по шее острием меча. Брызнула кровь.

Черные пятна заплясали передо мной, и мир внезапно показался далеким. Голоса превратились в эхо, но я могла слышать своего отца.

— Прикрой ей глаза, — прошипел папа, удерживая Тибриса.

Мама проигнорировала его.

Матоус сражался как одержимый, но в дом ворвалось еще больше охранников, толпа жителей деревни прижалась к стенам, им некуда было идти.