Суданские хроники

Среди тех, кто умер в его время из числа вождей и почтенных ученых, был ученый факих, наш господин ал-Хадж Ахмед-старший, дед Сиди Ахмеда Баба (а это — ал-Хадж Ахмед ибн Омар ибн Мухаммед Акит, единоутробный брат господина нашего кадия Махмуда ибн Омара ибн Мухаммеда Акита; и был Ахмед старше того). И умер он, согласно тому, что говорит Ахмед Баба в “Кифайат ад-дибадж”, в [девятьсот] сорок третьем году.

В том же году (я имею в виду [девятьсот] сорок третий) против Мухаммеда-Бенкан восстал сын дяди его, аския Исмаил, сын аскии Мухаммеда. Он провозгласил себя государем вне города Гао. Когда это известие пришло к аскии Мухаммеду-Бенкан, он убежал в Томбукту, но за ним погналась конница. Тогда он ушел из Томбукту и явился в Тендирму; а там находился его брат, курмина-фари Усман, единоутробный [брат], — он был возведен в звание канфари после канфари Усмана, сына аскии Мухаммеда. И когда Усман увидел его свергнутым и бегущим, то последовал за ним, и оба бежали в Мали, спасенные и невредимые. Аския Мухаммед-Бенкан жил [затем] в городе Таба[230], в нем умер, и там [осталась] его могила.

Воцарение аскии /86/ Исмаила, да помилует его Аллах, [произошло] в первый день [месяца] зу-л-када девятьсот сорок третьего года [11.IV.1537]. Был он достойного похвал поведения и из тех, кто заслуживал царской власти: его мать — Мариам-Дабо, вангара родом. И когда он принял звание аскии, то в ту же минуту велел освободить своего отца, достойного милосердия аскию Мухаммеда, с того острова (я имею в виду остров Кангага), на который его сослал Мухаммед-Бенкан. В [девятьсот] сорок четвертом году [10.VI.1537—29.V.1538] Исмаил выехал в Дире, затем возвратился в Гао. А когда он освободил своего отца с того острова и поселил его в одном из строений царского дворца, тот принес свой мешок, развязал веревку его горловины и вынул, из него рубаху, зеленую шапочку и белый тюрбан, накинул рубаху на шею аскии Исмаилу, надел на голову ему зеленый колпак и повязал его тем тюрбаном. Он повесил ему на шею меч и сказал: “В эту рубаху переодел меня шериф благородной Мекки, который тогда был ее повелителем. Он надел на мою голову этот колпак и повязал вот так мою голову своею благословенной рукой в присутствии большой толпы своих людей — из числа мекканцев и прочих. Он опоясал меня этим мечом и сказал: ”Ты — мой эмир, заместитель мой и мой преемник в твоей стране. Ты — повелитель верующих!" И я — его преемник, эмир его и представитель его, а он назначил меня и дал мне власть. Но у меня отторгнул власть мой порочный сын Муса; потом у него ее отнял Мухаммед-Бенкан; и оба они — мятежники. Но тебя именно я назначаю и передаю тебе власть халифа, которую мне доверил шериф. И ты — халиф, халиф шерифа, который [сам] — халиф великого османского султана!"[231]. Знай же, что меч этот — тот, относительно коего люди Сонгай лгут, говоря, [будто] аския Мухаммед нашел его на равнине Бедра, когда туда приехал (говорят, это тот Бедр, на котором сражался с неверными посланник Аллаха, да благословит его Аллах и да приветствует), и что аския стал горячить своего коня, на котором был, и сказал: “Я желал бы быть при нем в тот день! Я был бы в числе его сподвижников и сражался бы перед ним, пока не умер бы!” Сонгаи в своих измышлениях говорят также, будто они слышали в небе звук барабана, в который били /87/ в его честь. Но истинно то, что мы помянули — что тот меч был из даров шерифа аскии. Это тот меч, что назывался “ингурдье”, и относительно конца дела этого меча существуют три рассказа. Говорят, будто его унес аския Исхак-Дьогорани, когда выступил против него его брат Мухаммед-Гао и сверг его; Исхак бежал в Биланга, в сторону Гурмы. Султан Гурмы его убил и взял тот меч. Это самый правдоподобный из рассказов о нем. [Другие] говорят, что меч висел на шее аскии Мухаммеда-Гао, когда тот был захвачен в Тентьи, и был с него сорван. Говорят, [наконец], что его унес в Денди аския Нух. А Аллах лучше знает. Но нет разногласия относительно того, что меч не остался в руках аскии Томбукту, [это] — единодушно.

Затем, после бегства канфари Усмана, аския назначил его преемником в достоинстве канфари курмина-фари Хаммада, сына Арьяо, дочери аскии Мухаммеда (а его отцом был балама Мухаммед-Корей). Впоследствии он отставил его и, говорят, убил; но для убиения его [были] причины, которые было бы долго здесь упоминать. А после убиения Хаммада аския возвел вместо него в звание канфари канфари Али-Косоли, сына аскии Мухаммеда.

В дни аскии Исмаила были засуха и голод. А он был фари-мундио в тот день, когда его перевели и возвели в достоинство аскии.

Среди тех, кто умер в его время, [был] его отец, аския Мухаммед — в ночь окончания поста [девятьсот] сорок четвертого года [2.III.1538].

Сегодня нам неизвестны здесь потомки Исмаила — ни мужчины, ни женщины. А продолжительность его царствования была два года, семь месяцев и четыре дня, умер же он во вторник, четвертого числа блистательного шаабана девятьсот сорок шестого года [15.XII.1539].