Судьба

Привидения описывали круг за кругом. Как и надеялась жрица, они не могли войти в закрытые палатки, но не прекращали своих попыток. Скопление живых душ притягивало их, как пир притягивает голодающих.

Несчастные случаи были. Несколько палаток рухнули, когда перепуганные их обитатели сбили удерживающие шесты. К тому моменту, когда палатки были вновь установлены, призраки уже оказались внутри. Они тянулись своими серыми руками, их ледяное прикосновение веяло могильным холодом. Некоторые из эльфов выбегали из упавших укрытий, лишь чтобы оказаться лицом к лицу с еще большим числом духов снаружи. Другие, скованные ужасом, просто в страхе сидели, пока вокруг них собиралась все более и более плотная толпа призраков, рыдая, завывая, протягивая руки в мольбе.

Вблизи призраки обретали странную внешность. Несмотря на характерные для чистокровных эльфов изогнутые вверх остроконечные уши, у некоторых были густые пучки волос на лицах и руках. У других было лишь по три или четыре пальца на руках, либо уши необычной формы — даже не округлые, как у людей, а треугольные, и наверху голов, как у собак или кошек. Длинные заостренные зубы обрамляли свисавшие черные языки. Эльфы, бросившие вызов оккупантам палками, камнями и подручными предметами, быстро пожалели о своей храбрости. Получившие отпор призраки, казалось, становились сильнее и осязаемее, и отвечали насилием на насилие. Пытавшиеся защитить дом и семью эльфы оказывались похороненными под толпой неистовствовавших смеявшихся привидений. Ни один из эльфов не мог вынести подобной пытки. Счастливчики лишались чувств. Остальные сходили с ума.

В палатке Беседующего все тесно сгрудились вокруг своего короля. Огонь в центре ярко пылал. Гилтас велел развести его повыше, чтобы они не оказались в темноте. Воздух разорвал ужасный крик. Не вой призрака, этот звук вырвался из живого горла, заставив вскочить Хамарамиса и остальных воинов, хватаясь за рукояти мечей или луки.

«От этой угрозы оружие не защитит», — произнес Гилтас. Внешне спокойный, он тоже находил практически невыносимыми страдания своего народа. Свою собственную физическую боль он сносил с молчаливой стойкостью. Боль нации разрывала ему сердце.

Один молодой воин шагнул к закрывавшему проем тяжелому гобелену. Са'ида предупредила его не открывать полог. Эльф повернулся к ней лицом, так крепко сжимая рукоять меча, что побелели костяшки пальцев.

«Чего они хотят?» — крикнул он.

«Чего все мы хотим. Жить».

«Но они мертвы!»

Жрица кивнула. — «Они не знают этого. Или знают, но борются с этой правдой».

Повинуясь молчаливой просьбе Беседующего, молодой эльф вернулся к огню. Остальные собрались вокруг Са'иды послушать, что она знала о призраках. Это, сказала она, души, пойманные в ловушку в мире смертных магией, могущественным проклятием или своими собственными нерастраченными желаниями. Столь многочисленный легион призраков в Инас-Вакенти говорил о большом конфликте в прошлом. Изгнанные сюда были заключены под столь сильный магический надзор, что даже их душам не позволили уйти. Как и Гилтас до нее, жрица ощущала исходившее от них одиночество. Будучи более него настроенной на такие вещи, она пошла дальше, пояснив, что за прошедшие века одиночество духов переросло в ужасную ярость, жажду быть отмщенными за свои страдания. Она поежилась и потерла ладони, словно от холода.

«Может быть, они теперь отбудут, когда их хозяева, блуждающие огоньки, исчезли?» — предположил Гилтас.

Вопль заставил их всех вздрогнуть. Что-то тяжелое ударилось в брезентовую стену палатки и отскочило. Сопровождавшее это действие сопение медленно стихло.

Варанас уронил свое сломанное стило, которое он разломил надвое при звуке этого вопля. — «Я это не вынесу!» — сказал он. — «Леди, это будет продолжаться всю ночь?»

«Мотивы мертвых едва ли понятны живым», — ответила Са'ида. Она повторила, что надеется, что восход солнца разгонит призраков.

«Тогда, за рассвет», — произнес Хамарамис, залпом выпивая глоток крепкого флака. Беседующий с Са'идой повторили тост, салютуя своими маленькими чашками с кефром.

Красноватое зарево осветило одну сторону огромной палатки, и воздух наполнился запахом горящего брезента. Воины, слуги и писцы тотчас вскочили на ноги. Они не могли позволить сгореть лагерю вокруг них!

Гилтас поднялся, тяжело опираясь на свой посох. — «Леди?» — произнес он, предлагая руку.

Верховная жрица не могла потерять лицо перед лэддэд. Пусть они и были изгнаны и унижены, но их цивилизация насчитывала тысячелетия. Беседующий, молодой совершеннолетний по стандартам их расы, скорее всего, видел больше лет, чем большинство живших пожилых кхурцев. Его глаза, затуманенные мукой, смотрели на нее с непреклонной решимостью.

С огромным достоинством, Са'ида приняла его тонкую руку.

Он улыбнулся. — «Вот. Что бы со мной ни случилось, у меня под рукой будет целитель».