Судьба

Родиону Матвеевичу, кажется, я пришлась по душе. Во всяком случае, при каждом своём появлении в холле он очень ласково мне улыбался, и фальши в его поведении я не замечала. А уж в каких выражениях он нахваливал кофе, который я варила для него на маленькой конфорке, уместившейся в полутёмной нише под лестницей! Не будь он другом моего мужа, я бы даже решила, что источник его восторженных слов – романтическое ко мне чувство, но подумать о таком, конечно, было бы просто нелепо.

Остальные сотрудники вроде бы тоже не вздрагивали при моём виде. А Елизавета Макаровна Филатова даже пригласила меня выпить с ней чаю – с ней и с массажисткой Риммой, суровой с виду дамой лет пятидесяти, на поверку оказавшейся смешливой и приятной в общении тётушкой.

Единственное, с кем мне не удалось наладить контакт, был кот Перс, важное существо чёрного цвета с двумя белыми пятнышками на лбу. Обитал этот зверь в кабинете Александры Прохоровой, арт-терапевта, и на мелочь вроде новой сотрудницы отнёсся с молчаливым презрением. Набиваться в его друзья я не стала. О моей нелюбви к кошкам знали все в моей семье, и на этот раз исключений я делать не собиралась. Ничего, потерплю как-нибудь этого чванливого четвероногого. К тому же работать мне тут, надеюсь, предстоит недолго…

Нервничать я начала, когда маленькая стрелка часов, висевших на стене напротив меня, медленно переместилась к цифре пять. В животе начинал разгораться пожар, как бывало у меня частенько во время жизненных волнений, а из влажной ладошки всё время выскальзывала шариковая ручка, с глухим нервным стуком падая на пол.

– Это кто же к нам такой неуёмный торопится? – донеслось из приоткрытой двери бухгалтерии. – Уж не Лисовская? Вечно перед её приходом в офисе барабашки начинают резвиться.

– Кто такая эта Лисовская? – поинтересовалась я.

– Чтобы составить мнение об этой особе, лучше сперва самой её увидеть. Обещаю – скучно не будет! – усмехнулась Филатова.

– Вы меня заинтриговали!

– Надеюсь, ваши предсказания не сбудутся, Елизавета Макаровна! – Александра, арт-терапевт, тоже услышала наш разговор. Её изумительная женственная фигурка появилась на пороге двери зала для занятий. – Хотелось бы спокойно завершить рабочий день. Мне ещё за Артёмкой в садик бежать, а он не любит, когда его мама во взбудораженном состоянии находится. А у меня даже от одного упоминания об этой страшной женщине сердце учащённей начинает биться!

– Ну прямо монстр какой-то ваша Лисовская! – заметила я.

– А она вообще в курсе, что мы переехали? – с надеждой спросила Александра.

– Сашенька, в твоём возрасте уже нельзя быть такой наивной! Чтобы Лисовская – да не в курсе? Да она раньше нас, сотрудников, об этом пронюхала, я уверена!

– Ну да, – вздохнула психолог. – Наверняка. Отменить, что ли, последнего клиента, от греха подальше?

– Что-то случилось, Александра? – в холле нарисовался и Ветерков, как всегда взъерошенный и какой-то неухоженный. Игорь вскользь упоминал, что у его однокурсника сейчас какие-то сложности в семейной жизни, но о подробностях я не спрашивала, а он тактично умолчал. Супругу Родиона я видела очень давно, и, кстати, даже не уверена, что сейчас он по-прежнему с ней, а не с кем-либо ещё. Впрочем, особой грусти на лице шефа я за эти два дня не заметила, но то, что рубашка у Родиона мятая, а на правом ботинке вот уже второй день красуется большая серая клякса – видно и без очков.

– Лисовская… – начала было Александра, но закончить не успела, шеф посмотрел на неё таким страшным взглядом, что мне стало смешно.

– Где? – быстро спросил он, оглядываясь на входную дверь.

– Господь с вами, Родион Матвеевич! – воскликнула из своей комнаты всевидящая и всеслышащая Римма, которая, оказывается, тоже следила за животрепещущим разговором. – Её пока нет!

– Пока? А что, она собиралась к нам зайти?! – Ветерков сделал такое движение, как будто решил тут же, с места, бежать спринтерскую дистанцию. Что же там за тётка такая, что одно её имя ввергает людей в панику?

– Очень надеюсь, что это случится не сегодня! – Александра почему-то с укором посмотрела на меня. – Да, Соня?

– Ну… – я бросила взгляд в журнал. – Никакой Лисовской тут не записано, но…

– Ха-ха! Запишется она, как же! Эта лиса предпочитает обрушиваться на головы порядочным людям неожиданно, усматривая в этом некий Божий промысел и Высшую благодать! – Прохорова помахала в воздухе руками, изображая, видимо, какую-то очень большую и явно не очень добрую птицу.

Хлопнула входная дверь. В комнате у Филатовой что-то громко упало, а Родион в секунду оказался у своего кабинета. Но тревога оказалась ложная – на пороге возник худощавый паренёк, клиент Александры Прохоровой, которого я уже видела вчера. При виде такого скопления людей в одном месте – целых трое! – он замер, его занесённая для шага нога зависла в воздухе, и я увидела, какое невероятное усилие над собой ему пришлось совершить, чтобы сделать-таки этот шаг внутрь помещения.

– Константин Фёдорович, какой вы молодец, что пришли! – воскликнула радостно Александра, бросившись ему навстречу.