Судьба

– Твою мать! – воскликнул Шейн, вытаращив на него глаза.

Он знал, что вампиры похожи на пауков, которые могут взобраться на любую поверхность: от стены дома до крутого обрыва. Они здорово прыгали, так, что казалось, будто они летят. Но это… Это было нечто иное.

Уильям приземлился на колени.

– Что еще можешь сделать? – сгорал от любопытства Шейн.

– Я начал перемещать вещи силой мысли.

Молодой волк издал вой, уклонившись от запущенного в него камня. Он радовался, как ребенок.

– Что еще?

– Лучше тебе не знать, – загадочно ответил Уильям. – Слушай, я рассказал только сестре и не хочу, чтобы кто-то еще знал. По крайней мере пока я не узнаю причину. Обещай мне, что это останется между нами.

– Доверься мне, я ничего не скажу. – Шейн посмотрел на своего друга, перебирая в уме возможные ответы. – А ты не пытался узнать, почему ты такой особенный?

– Мне не нравится это слово.

– А какое еще опишет твою ситуацию лучше? Ты невосприимчив к солнцу, когда остальные вампиры гибнут спустя несколько минут под солнечными лучами. Чтобы победить тебя, нужна целая стая, а теперь ты еще и… паришь, летаешь? Кто знает, на что ты будешь способен через несколько лет.

Уильям выдавил улыбку, выражающую только отчаяние.

– Я не знаю, и это меня беспокоит. Все, что мы знаем, что моя кровь отличалась некой аномалией и что при контакте с ядом вампира, который меня укусил, я мутировал по неизвестной причине, это сделало меня другим. Почему на меня не действует солнце или почему появляются остальные способности – остается загадкой. Как будто бы этот яд активировал другую часть моего мозга…

– Подожди, что-то я не пойму, – прервал его Шейн.

– Есть теория, что большая часть мозга не активна, и если бы человек мог использовать его на все сто процентов, то стал бы сверхчеловеком, способным на все, – пояснил он. Шейн кивнул, пытаясь уловить смысл сказанного. – То есть, если мы будем отталкиваться от этой гипотезы, возможно, мой мозг мало-помалу активировался, и чем больше это происходило, тем больше способностей открывалось передо мной, делая меня намного сильнее моих собратьев. Понимаешь?

– Ты как усовершенствованная версия, следующий этап эволюции.

– Да.

Порыв ветра всколыхнул опавшую листву и принес с собой первые капли дождя. Тьма затянула звездное небо, молния резкими яркими вспышками освещала горы.

Шейн встал и посмотрел на друга, все еще обдумывая слова Уильяма.

– Может ли случиться, что если ты продолжишь развиваться, то, каким-то образом, потребность в крови исчезнет?

– Я не знаю. Надеюсь. Но стервятник питается падалью, олень – травой и вампир – кровью. На данный момент такова моя природа, и без крови мне не выжить. Это проклятие, но что еще остается?

– Я слышал, как мой отец говорил о сыворотке…

– Эта сыворотка не от жажды. Несколько лет назад я согласился на несколько тестов в надежде получить лекарство, которое помогло бы вампирам стать невосприимчивыми к солнцу. Не сработало. Эффект длился всего несколько минут. Через некоторое время отец отказался продолжать исследования. Мы считаем, что даже если лекарство существовало, оно исчезло вместе с вампиром, который меня укусил.

– Своего рода нулевой пациент?

Уильям улыбнулся и кивнул.

– Проблема в том, что отступники верят, что я – решение, и что с помощью современной медицины они смогут синтезировать сыворотку. Так что я трофей, за который происходит нешуточная борьба.

– Мы не позволим ни одному отступнику добраться до тебя.

– Я знаю и ценю это, но я борюсь с ними с 1863 года. Я научился заботиться о себе и не собираюсь прятаться.

Шейн выдохнул. Уильям не переставал его удивлять, и с каждым разом его жизнь и его образ казались Шейну все более и более невероятными. Глубоко внутри он даже завидовал другу. Его жизнь была скучной и предсказуемой по сравнению жизнью вампира. Но Шейн был не настолько отчаянным, чтобы желать этой жизни для себя.

Небо снова озарилось светом, за которым последовал гром, настолько оглушительный, что разнесся эхом в пещерах.

– Как близко сверкнуло, – сказал Уильям.

– Давай вернемся. Я ушел, ничего не сказав, и больше не хочу проблем с отцом. С тех пор, как мы вернулись из Бостона, он глаз с меня не спускает. Как будто думает, что я сбегу или что-то в этом роде.

– Твой отец – хороший человек. Он просто переживает за тебя.

– Я знаю, но ему правда стоит париться чуть меньше. Каждый наш разговор заканчивается спором.

Уильям положил руку ему на плечо.

– Это твоя жизнь, и ты должен прожить ее так, как хочешь. В конце концов ему придется это признать, – Уильям перевел дыхание. – Мой отец признал. – Хлынул дождь. – А теперь, беги.

23

– А меня не хочешь сфотографировать? Я очень фотогеничная.

Кейт нажала на кнопку, запечатлев беззубую улыбку Эйприл. Она опустила камеру, искоса глянула на Картера, сидящего рядом с ней, и нехотя улыбнулась. Весь день Кейт пыталась отделаться от его непрекращающихся заигрываний, но парень и не думал останавливаться и флиртовал так же легко, как дышал.

Эван, сидящий за другим концом стола, швырнул в брата пробку от бутылки.

– Оставь ее в покое.