Судьба

Стояла кровать
у большого неба...
Нежно, люди, касайтесь земли,
не шумите делами звуков
и слова не бросайте громко.
Этот час
будет бережно тихим.
Сядь тихонько
в траву у подушки.
Мир, взъерошенный
бомбами, войнами,
мир, заляпанный
кровью по пояс.
Юноша в льдисто-
кристальной постели.
В наледи бинт
в молчании синем
глазами сиял
у какой-то,
больше чем бог,
человеческой цели.
Встанем молча,
склоняя колени
перед защитником
русской земли.
И сквозь стоны и раны
и огненный вскрик
мы почувствуем подвиг его.
Руки!
Опить эти руки
лезут в глаза:
белые мальцы,
как свечи зажженные,
лежат пятернями
в моих зрачках.
У нас в СССР
таких и нету,
холеных,
с фитилями красных ногтей.
Чьи они?
Чьи?
Были тревоги,
выли собаки,
люди с узлами
бежали во мраке,
ногами давя
о плиты и камни,
звонкие всхлипы
ребяческих слез.
Прожекторы-светы
вздымали столбами берез
и мощно крестили
распятьем Россию.
И небо,
и землю.
и страшную ночь.
Поля покачнулись,
шатнулись за облако
шваброю леса —
и сгинуло в тучах.
Огромные смерти
со стеклянными лбами
торжественно плыли
на жестких крылах.
Пощады не ждал я,
и красных перчаток
горящую пачку
я кинул в глазницы
стального врага.
Смерть глянула косо
и клич приняла.
И в мертвой петле
задохнулась луна.
Шатался враг,
качался я.
И, боем яростно дыша,
шаталась птица —
на крылах —
моя.
Но нет патронов у меня,
и пулемет умолк.
И вдруг — не я,
а мозг —
схватил
с кружащей высоты
две обнаженных пятерни.
И я забыл,
что я живу,
что бездна надо мной,
что жить могу,
я видел руки —
и войну.
Я видел родину мою.
И врезался винт
моего истребителя
смерти в плечо,
алюминий кроша.
Руки,
опять эти руки
давят глаза.
Красные когти,
как факелы в пламени,
торчат из мотора
в моих зрачках…
Стояла кровать
у большого неба…
Сядь тихонько
в траву у подушки.
Мир, взъерошенный
войнами, бойнями,
мир, заляпанный
кровью по пояс.
Только взор мой
да ты,
да вселенная
трав и растений
встанет молча,
склоняя колени
пред защитником
русской земли.
И сквозь раны
почувствуем сердце его —
любовь, как сдвинутое
небо,
к нам приближает пламень
звезд.

БИБЛИОТЕКА ИМЕНИ ЛЕНИНА. СТАРОЕ ЗДАНИЕ

Век девятнадцатый
на каменном фасаде
запечатлел изящество души,

застенчивой улыбкой осветив

цветов неувядающий изгиб,
колонн граненые черты
и лавров мраморных листы;
весь дом стоит —
на вздыбленном холме.

«Глядите, люди…»

Глядите, люди, —
девка пред солдатом
средь бела дня,
насмешек не стыдясь,
стоит в тени розовых акаций
и стриженую голову его
все гладит, гладит
легкою рукою…

ВОКЗАЛ