Судьба адмирала Колчака. 1917-1920

Жена Семенова в то время жила в Японии. Один американский офицер, видевший ее там, отозвался о ней как о «поразительно красивой, обворожительной блондинке и смелой искательнице приключений». Поговаривали, что она обладала «несметным состоянием». В сентябре 1919 года она должна была присоединиться к мужу, отправившемуся с большой свитой в Мукден, где он надеялся улучшить напряженные отношения с местным военачальником Чжан Цзолинем. Британский консул так обрисовал конец визита Семенова: «Весьма романтичный эпизод приключился, когда атаман покидал отель, направляясь на железнодорожный вокзал. Женщина, по слухам, известная цыганка, с которой атаман некоторое время состоял в интимной связи и покинутая им по приезде на Дальний Восток его жены, неожиданно подбежала к нему, выкрикивая упреки, проглотила яд и тут же упала. Ее увезли в японский госпиталь, и, кажется, она выжила».

Маша не только выжила, но вскоре восстановила свой прежний статус. Короткое упоминание о ней мы встречаем в январе 1920 года в отчете британского офицера связи в Чите: «Я ужинал с Семеновым и его свитой. Любовница, как обычно, выпила слишком много. Она вела себя столь неблагоразумно, что спела еврейскую песню на идиш, обнаружив, насколько я могу судить, свободное владение этим языком». Замечание о «неблагоразумии» – напоминание о сильных антисемитских настроениях, господствовавших в реакционных белых кругах. Отсутствие крупных еврейских погромов в длинном списке преступлений Семенова, несомненно, объясняется влиянием Маши.

Когда в середине апреля 1918 года Колчак явился к русскому послу в Пекине, они немедленно приступили к обсуждению деятельности Семенова. Князь Кудашев объяснил, что этот маленький отряд, получающий оружие и деньги от японцев, «пока особого успеха не имеет», однако есть надежда на приток добровольцев и «возможно, несколько позже отряд превратится в крупное вооруженное соединение». Обязанности, возлагаемые на Колчака, не были напрямую связаны с военными операциями Семенова. Адмиралу предстояло стать «военным представителем» (то есть представителем российского Генерального штаба) в воссозданном правлении Китайско-Восточной железной дороги. Однако «конечно, вам придется войти с Семеновым в компромисс, – подчеркнул Кудашев. – Мне бы хотелось, чтобы вы взяли заведование суммами, которые распределяются хаотически, – нужно, чтобы эти деньги шли через определенные руки, через вас».

Через день или два из Харбина прибыл генерал Хорват, учтивый и довольно хитрый человек, с длинной седой раздвоенной бородой, главный управляющий Китайско-Восточной железной дороги с 1903 года. С ним приехали промышленник Путилов и несколько важных представителей Русско-Азиатского банка, владевшего большинством акций железной дороги. Отчет о последовавшей встрече есть в «Показаниях» Колчака. По его свидетельству, речь шла лишь о реорганизации Китайско-Восточной железной дороги и восстановлении порядка в ее районе. По информации из других источников, обсуждаемые вопросы этим не исчерпывались.

Колчак в те дни получил шифрованную телеграмму от русского посла в Вашингтоне с грифом «Лично и абсолютно конфиденциально». Бахметев телеграфировал, что вскоре состоится предварительное совещание ряда оказавшихся за границей российских политических деятелей. На совещании будут обсуждаться возможности организации Политического центра, который мог бы принять неотложные меры, необходимые для национального возрождения России. Посол считал присутствие Колчака совершенно необходимым и настоятельно просил его прибыть в Америку – хотя бы ненадолго и при этом в полной тайне.

Ответ, отправленный из Пекина 18 апреля, доказывает, что Колчак всерьез воспринял проект, якобы связанный с экономикой железной дороги в Маньчжурии, и был готов им заняться. Он писал, что по приглашению Путилова и в соответствии с пожеланиями британского правительства, вошел в правление Китайско-Восточной железной дороги, деятельность которого косвенно, но вполне реально направлена на достижение общей цели – организации Политического центра возрождения России. Далее адмирал сожалел о том, что не может прибыть в Америку.

Есть указание на то, что пекинская телеграмма подразумевала дела более важные, чем интересы акционеров. Насколько известно, ни один из представителей Антанты не присутствовал на совещаниях Кудашева, Хорвата и Колчака, но 30 апреля они явились к британскому послу сэру Джону Джордану с амбициозным планом освобождения части Сибири – от Иркутска на западе до Владивостока – русским войсковым 17-тысячным соединением, базирующимся на Китайско-Восточной железной дороге (даты определены не были). Сэр Джон доложил о плане в Лондон. Отсутствие дальнейших упоминаний вовсе не означает, что план казался нереальным его инициаторам.