Судьба адмирала Колчака. 1917-1920

Из множества командиров, пострадавших от перемен, самым значительным был Гайда. В начале 1919 года инициативного чешского капитана, хоть он и был иностранцем и не достиг тридцатилетия, произвели в генералы и назначили командовать Сибирской армией, а позже доверили ему и Западную армию. Однако когда судьба от белых отвернулась, Гайда попал в немилость. После бурной встречи (во время которой, по словам Гайды, верховный правитель разбил чернильницу и сломал несколько карандашей) он был снят с поста и на вооруженном пулеметами, чтобы избежать захвата, собственном поезде отправлен во Владивосток «Его падение, – комментировала британская военная миссия, – тем более прискорбно, что произошло вскоре после его назначения главнокомандующим Сибирской и Западной армиями и по этому поводу он получил поздравительные телеграммы от различных гражданских организаций и общин Сибири». Смещение Гайды и то, как это было обставлено, пагубно повлияло на военную и политическую ситуацию, чего в час кризиса рассудительному лидеру следовало бы избегать любой ценой.

Все новые смены командующих, еще более бессмысленные реорганизации, еще более недостойные призывы к общественности не могли остановить наступление большевиков. Насколько недейственными были перечисленные меры, демонстрирует нерешительное контрнаступление белых под командованием Дитерихса, предпринятое в конце сентября. Красную армию отбросили к реке Тоболу, выдвинувшись на некоторых участках фронта почти на 160 километров. Ставку охватил безумный оптимизм, впрочем, вскоре, однако, сменившийся глубочайшим унынием. «По общему мнению, – сообщала британская военная миссия в Военное министерство 10 октября, – боевой дух красных быстро падает, и, если они до зимы не получат теплого обмундирования, их армия растает». Пустая болтовня. Слабое наступление белых вскоре выдохлось, и их отбросили назад. Красная армия перешла в наступление.

«Большевистские командиры теперь сильно превосходят наших, – докладывал Нокс еще в августе, – и некоторые их части сражаются с убежденностью, коей в наших частях нет». И эти слова с каждым днем все более приближались к истине. 27-я дивизия красных, возглавлявшая наступление, продвигалась в среднем на 40 километров в сутки. Из телеграммы, датированной 29 октября, министерство иностранных дел узнало, что накануне ночью принято решение эвакуировать правительственные учреждения из Омска в Иркутск, а золотой запас погружен в товарные вагоны и не будет отправлен на восток до тех пор, «пока остается возможность удержать Омск». Если в Ставке думали, что такая возможность существует, то эта фраза может служить мерой глупости омских штабистов.

Омск стоит на левом, западном берегу реки Иртыша, и потому беззащитен, во всяком случае, когда его обороняет слабая и деморализованная армия. Более того, зима запаздывала, и Иртыш еще не замерз, то есть если отступать в последнюю минуту, то придется бросить практически все орудия, транспорт и другое тяжелое снаряжение, выделенное для обороны города. По этим убедительным причинам Дитерихс, заменивший Гайду на посту главнокомандующего, убеждал эвакуировать войска и попытаться построить оборону на правом берегу реки.

Колчак отверг этот разумный план. По его мнению, Омск имел символическое значение и его следовало защищать до последнего. Адмирал говорил, что умрет на улицах города вместе со своими преданными сторонниками. Дитерихс подал в отставку, и его сменил Сахаров, хвастун и приспособленец. «Это последняя капля», – писал в своем дневнике один из офицеров Нокса 3 ноября. Четыре дня спустя он встретился с новым главнокомандующим, которого нашел «очень довольным собой… улыбчивым и самоуверенным».

9 ноября неожиданно потеплело. Сто семьдесят восемь артиллерийских орудий все еще стояли на западном берегу Иртыша. Единственный мост был железнодорожным, и лошади по нему пройти не могли. Орудия пришлось бы грузить в вагоны. Красная армия была в 60 километрах от города. Сахаров, не теряя жизнерадостности, признал, что Омск неминуемо падет через пять, максимум пятнадцать дней. Иностранные миссии покинули город. В Омске еще оставались британская железнодорожная миссия, семь офицеров и солдаты британской военной миссии, один француз и один японец.

12 и 13 ноября грянули морозы. Большинство орудий доставили на правый берег по льду. Большинство политических заключенных расстреляли. Сахаров исчез. 14 ноября передовые отряды 27-й дивизии красных вошли в город. Кое-где на улицах постреляли, но организованного сопротивления красные не встретили. К ночи Омск уже был захвачен большевиками; в плен взяли 10 тысяч человек, на железной дороге трофеями стали 40 паровозов и более тысячи товарных вагонов, многие из них с грузом.