Судьба амазонки

– Мы не забыли, что мы женщины. Мы лишь на время заняли место мужчин, поскольку оно оказалось свободным рядом с нами. Но голос природы звучит внутри каждой из нас, и он должен быть услышан. Земля, что родит нам хлеб и дарует жизнь, требует вернуть ей долг. Мы также созданы давать жизнь, а несём смерть. Исправить перекос наше священное право, – говорившая улыбнулась. – Да не прервутся нити наших родов. Они укрепятся с появлением благородных, смелых и выносливых детей, которые также смогут сохранить и себя, и своё потомство. Пусть будут они несгибаемы перед лицом бед и испытаний, которые судьба щедро посылает нам.

Архелия повернулась лицом к ожидавшим в стороне своей участи пленникам:

– Вы можете гордиться, что стали избранниками самых достойных из моих девушек. Небо и Земля радуются, что произвели их на свет! Свои грехи они искупают собственной кровью. Будьте ласковы с ними, и богиня Луна помилует вас.

Дочь барона дала знак начинать. Ортрун, Коринн и Хельга приблизились к воинам и начали священнодействие. Охотница наливала в кубок, который держала Коринн, терпкий и горьковатый напиток. Красавица поочерёдно давала пить каждому пленнику, который должен был пойти в первых рядах. Ортрун разрезала кинжалом верёвки, связывающие руки мужчин, и затем туго затягивала широкие полосы ткани на глазах. Последнее, что запоминалось пленникам, это ангельские черты Коринн, её белокурые струящиеся локоны, мягкий певучий голос и прекрасная фигура. Мужчины, одурманенные зельем, начинали медленно терять голову. Предстоящее уже не казалось невыполнимой и унизительной задачей попавшим в число избранных. Девушки, увидев свою пару, приближались и брали воина за руку. Они осторожно, как поводырь слепого, влекли суженых в приготовленную комнатку и только там имели право снять повязку с глаз, если захотят. Ортрун с тоской посмотрела на удаляющиеся пары и затянула очередную песню собственного сочинения. Другие девушки начали подыгрывать и подпевать ей.

Свободны были ты и я,
Родная берегла земля.
Ты словно сокол улетел,
Мой одиночества удел.
Когда-то я была с тобой,
И был защитник и герой,
Но вот погиб в чужих краях,
И ворон твой терзает прах.
Ты много там наделал бед,
А я за всё держу ответ.
Ладонью грею злую сталь,
И мне врагов твоих не жаль.
Мне будет дочка щит нести,
Навек нам с нею по пути.
Она имеет меткий глаз,
Пусть отомстит потом за нас.
И коль у ада есть врата,
То рядом ты постой пока.
Когда стрела меня найдёт,
Моя любовь туда придёт.
Рука пока сжимает меч,
Но он тяжёл для хрупких плеч.
Ты только верь, ты только жди
И от ворот не отходи.
Я потеряла хлеб и кров,
Рекой текла родная кровь.
Обожжена земля отцов
Огнём безжалостных врагов.
Летят года, проходят дни,
Но не залечат ран они.
Любовь к тебе взяла Луна,
И сердце рвет моё она.

Ортрун допела последние строки, а женщины уже принялись пировать. Некоторые из выпущенных из загона пленников устроились на траве неподалёку от праздничного стола, и сердобольные «кормилицы» подносили им то вино, то мясо, несмотря на запрет Архелии. Бедовые близняшки с группой сверстниц соревновались между собой, таская еду со стола, и по примеру старших втихаря подкармливали внезапно развеселившихся воинов.

В течение ночи неоднократно совершался ритуал, и новые пары отправлялись к заветному дому. Вышедшие оттуда девушки с удовольствием плескались в ручье, щебеча друг с другом и смывая следы страстных объятий. Они со смехом делились впечатлениями, простыми словами говоря о сложном.