Судьба дворцового гренадера

- ...с целью просить вас продать мне по ценам, каковые существуют в губернии и о которых осведомлен как через письма господина предводителя, так и будучи проездом в Туле в канцелярии господина губернатора, все мое семейство, как-то: отца, мать, двух братьев и сестру с их потомством, а всего двенадцать душ с крестьянским их имуществом и наделом земли.

Сболтнув о справках в губернаторской канцелярии, Иванов на миг запнулся.

- Даже губернатору о вас писано? - осведомился Вахрушов.

- Генералу Зурову и супруге их имею о своем деле не одно письмо. Но его превосходительство выехали в город Венев. Обратно будут завтра, как мне сообщил чиновник в канцелярии.

Наступило короткое молчание. Поручик, очевидно, соображал, как повести дело дальше.

- А какие цены на людей вам сообщили? - спросил он.

- На здорового работника восемьдесят рублей серебром, на бабу таких же качеств - пятьдесят, на стариков и детей - десять - двадцать рублей, ответил Иванов.

- Та-ак-с, - протянул Вахрушов. - Хотя цены занижены, но посмотрим допреж всего, что за семейство, сколько в оном и какого возраста душ. Я не то что Иван Евплыч, торговать людьми не з моих правилах, но бывают случаи... - Он встал, подошел к бюро, отомкнул его ключом, достанным из кармашка где-то на груди: - Вот-с купчая крепость от февраля двадцать пятого дня сего года. Семейство Ивана Ларионова, не так ли? - Он подсел к столу, отодвинул свою чашку и разложил бумаги.

Иванов вынул из шляпы записку с ценами вместе с письмами и положил около своего прибора. Вахрушов покосился на них.

- Это что же-с?

- Письма к господину губернатору от покровителей моих на тот случай, ежели с вами сойдемся в ценах и понадобится, чтобы без задержки выполнили сделку в гражданской палате.

Поручик не выдержал:

- Позвольте полюбопытствовать, от кого-с?

Иванов прикрыл их рукой:

- Зачем же, Николай Елисеич? Выйдет, будто я именами сановников козыряю. Прежде ваше слово...

- Ну что же, за тех, кого по восемьдесят назвали, я менее ста взять никак не могу.

- Так ведь сотню за рекрута безупречного девятнадцати лет дают, а тут один всего такого возраста, брата моего Сергея внук, а остальных двое братья мои, возрастом за пятьдесят, и племянники тридцати пяти и тридцати трех лет. Возможно ли их с рекрутами равнять? - возразил Иванов.

- Вам ли не знать, Александр Иванович, каких рекрутов часто в присутствие сдают? - усмехнулся Вахрушов. - А племянник ваш Михайло столь сметлив и телом здоров, что за него и двести рублей взять мало... Однако позвольте узнать ваши наметки. Я буду их себе записывать, чтобы после иметь суждение.

- Извольте-с. Иван Ларионов, родитель мой, хотя ему за семьдесят и в работу вовсе не годен, оценен мной в тридцать рублей, а матушка Анна Тихонова, тех же лет, - в двадцать рублей; братья Яков и Сергей, оба под шестьдесят, - в пятьдесят каждый; женки Наталья и Домна - по тридцать рублей. Итого за два старших поколения всего двести десять рублей серебром.

Дети последних Михайло и Сидор - по семьдесят рублей, Екатерина и Матрена - по тридцать, итого двести рублей. А самое младшее поколение из торгуемых, Яков и Агафья, оба семнадцати лет, - в шестьдесят и сорок рублей, вместе сто рублей. Итого двенадцати душам красная цена пятьсот десять рублей.

Вахрушов подвинул себе бумажку унтера и, приподнявши брови, спросил:

- Сие вы писали?

- Я-с.

- У вас отменно красивый почерк. Где обучались?

- Унтер один грамоте выучил, в ротной канцелярии упражнялся.

Вахрушов, вздохнув, покачал головой:

- Однако с сими ценами я никак согласиться не могу.

- Которая же вам неудобна?

- Да все против здешних обычных весьма занижены.

Унтер решил напрямик атаковать:

- Но позвольте спросить, Николай Елисеич, почем вы сами покойному родственнику платили?

Господин Вахрушов насупился:

- Моя покупка совсем иное-с. Именно по родству все шло. Так ведь и сказано в купчей: "Продаю племяннику моему поручику Вахрушову", - он ткнул в бумагу перстом. - А мы с вами в родстве не состоим.

"Кажись, испортил все дело", - подумал Иванов с огорчением.

Но собеседник его уже овладел собой:

- Однако хочу полюбопытствовать, от кого же сии письма к господину губернатору?

- Извольте-с. На каждом внизу проставлено имя и чин писавшей особы. Но я крайне ихние печати оберегаю, чтобы в целости вручить. Сие от действительного статского советника Жандра, ныне ведающего канцелярией морского министра, а до того управлявшего военно-счетной экспедицией. Второе - от действительного же статского советника Жуковского, воспитателя наследника-цесаревича. Третье и четвертое - к генералу и генеральше от флигель-адъютанта Лужина, который был шафером на свадьбе господ Зуровых. Пятое - от генерал-адъютанта князя Белосельского-Белозерского и шестое от камергера Пашкова, богатейшего помещика и в прошлом сослуживца господина Зурова.

Вахрушов внимательно просматривал надписи на конвертах и печати, после чего сказал с выражением сожаления:

- Письма сильны-с. Но цены, вами объявленные, все же низки.