Судьба дворцового гренадера

Здесь он приостановился, достал из рукава платок, утер губы и продолжал более торжественно: - Его сиятельство господин министр императорского двора генерал-адъютант князь Волконский, коему подчинена наша рота, поручил мне объявить вам, что, окромя оклада, унтер-офицерам прапорщицкого, гренадерам первой статьи фельдфебельского и гренадерам второй статьи унтерского государь жалует всем по второму окладу, так что унтера будут получать семьсот рублей в год, первая статья - по триста пятьдесят, а вторая - по триста рублей. Слыханное ли дело? Рядовые словно господа чиновники по всей империи!..

Как кормить будут, сегодня испытали. Оденут, как придворных чинов, и кровати его сиятельство пробные утвердили, так что и спать станете по-господски... Но зато, други любезные, - капитан заговорил еще значительней и раздельней, - помните, что поведением должны отвечать за все сие таковским, чтобы и малейшего нарушения порядку не случалось. Я начальник заботливый - всё положенное будете сполна получать до полушки, до золотника. Но к нерадивым и пьяницам вот как строг. Нисколько мирволить не стану, сряду обратно по полкам пойдут. Запомнили?.. Ну, братцы, поздравляю с небывалой монаршей милостью. - Рады стараться, ваше выс-ко-родие! - гаркнули гренадеры.

Иванов пришел в эскадрон, когда кирасиры были на учении, и не спеша уложил в большое отделение сундучка все касаемое щеточного ремесла. А в меньшем, отгороженном досочкой, всегда хранил, что вынес с 7-й линии: иконку, коробочку, в которой нашел деньги, игрушки и ножницы. Нонче туда же положил две полотняные рубахи - подарок князя Одоевского, - после того как услышал разговор кирасир, что казенные при тесном колете до крови натирают подмышки... Эх, где-то он, добрейшая душа, сейчас страдает, когда дядьке его бывшему так повезло?..

К сундучку на ремешке привязал противовесом все спальное - хорошо, не роздал соседям по нарам, - войлочек, подушку и одеяло.

Тут пришли кирасиры и обступили с вопросами. Потом новый вахмистр скомандовал на вечернюю уборку коней и вместе со всеми вышел из эскадрона. Прощай, Конная гвардия!

А когда возвратился в Павловские казармы, там ясно горели фонари, в углу на табуретке стоял бочонок с квасом, а на столе в корзине привезенные из дворца свежие сайки и в медном баке густой сбитень. Истинно всё по капитанову слову.

Еще у крыльца увидел курившего трубку Павлухина. Когда, закусив, вышел встряхнуть одеяло, снова встретился с ним.

- Быстро ты обернулся, - сказал Иванов.

- Не ходил я вовсе, - отозвался Савелий. - Вот понесу стару одёжу и в роте покажу свою рожу. Похвастаю новым мундиром, сундучок подхвачу и отбуду с миром.

- А спать нонче на чем? На голых досках? - спросил Иванов.

- На дворское надеясь, маху дал. Все тряпки спальные вчерась в полку продал, - болтал Павлухин, - зато в трактире ближнем удовольствие обрел, знакомство первое с сим заведеньем свел... Тут рядом! Противу Круглого рынка, - добавил он в пояснение.

- Будто не слышал, что нонче капитан про загулы говорил! наставительно напомнил недавний вахмистр.

- Я нонче выпил саму малость, чтоб без подухи слаще спалось, - сыпал Савелий.

- Так хоть шинель мою на ночь возьми, - предложил Иванов.

- За то вам благодарность велия от самого Павлухина Савелия, что нонешний дворцовый гренадер да прежний русскопрусский кавалер... - Он ткнул в своего "Георгия" и в Кульмский крест...

- Неужто же этак подряд можешь всякий разговор весть? - спросил Иванов.

- Почти что всякий, ежели захочу, а иногда и без хотенья.

Дед мой редкостный прибаутошник был, и у меня сызмала пошло, будто сами слова на язык складно лезут. Даже на службу за то самое попал. Был у барина своего любимый слуга, а потом и сболтнул ему не по ндраву, что все дворовые подхватили...

Оченно трудно поначалу в полку было виршей начальству не брякать, что за надсмешку могли принять. А потом - ничего, многие офицеры даже до целкового награждения давали. Так позволь-ка мне шинель свою, браток, спать на оной будет помягче чуток...

Лежа на нарах, Иванов смотрел на тускло освещенный дежурным фонарем потолок: "Да не сон ли? Жалованье триста пятьдесят рублей в год! Младшие офицеры столько же получают. А тут на всем готовом. Как столько прожить? Разве пропить... Ох, Савелий, забулдыжная, видать, башка. Сразу трактир поблизости сыскал... Из такого жалованья и без щеток Жандру триста рублей за год шутя отнесешь... А сукно на мундирах да на сюртуках тонкое, глянцевое - прямо офицерское... Неужто же правду Дарья Михайловна еще в Лебедяни сказала, что в сорочке родился? Нонешняя служба воистину на то схожа. Завтра коли шинели выдадут да в город отпустят, то надобно к ротмистру и к полковнику пойти, благодарить за хлопоты... А здешние оба офицеры по "Георгиям" солдатским да по повадкам, видать, из рядовых выслужились. Ох, и чудно же всё!.. Неужто Эссенову рожу злобную больше никогда не видать, зуботычины не ждать да и самому никого не бить?.."