Судьба генерала Джона Турчина

Первым из остановившегося, поблескивающего черным лаком четырехместного ландо, запряженного парой вороных, выскочили, придерживая блестящие сабли, два чистеньких адъютанта. Затем, перекосив экипаж на одну сторону, брюшком вперед сошел Бюэлл — низенький, грузный, жизнерадостный сангвиник с седыми висками, бровастый, с толстым, ярко-розовым, пряничным лицом, а за ним, накренив ландо на другую сторону, вылез командир дивизии, высокий и тощий генерал Митчелл. Турчанинов тревожным взглядом проверил напоследок свои батальоны, выстроившиеся в напряженной готовности. Ружья на караул, ряды загорело-бурых лиц повернуты в сторону прибывших. Красные фески, синие шинели с начищенными до блеска медными пуговицами. Не отнимая кончиков пальцев от широкого лакированного козырька, двинулся Иван Васильевич начальству навстречу. Грудь навыкат, подошвы отбивают размашистый мерный шаг — былые времена, петербургский плац. Ать-два, ать-два!

— Здравствуйте, полковник! — сказал генерал Бюэлл. Веселый бас и радушное, с дружеским потряхиваньем рукопожатье — рука теплая, мягкая, как оладья, — показывали, что гвардейская турчаниновская выправка произвела на генерала должное впечатление.

— Здравствуйте, джентльмены! — Это к сопровождающим Турчанинова офицерам. — Не правда ли, самая подходящая погода для смотра? Хо-хо-хо!

Выполняя воинский ритуал, оба генерала вместе с почтительно отстающим на полшага Турчаниновым прошагали вдоль длинного, окаменело застывшего строя — правая рука у козырька форменного кепи, левая придерживает металлические ножны сабли. Солдаты, поворачивая головы, провожали их напряженно-неотрывным взглядом. Своим веселым, зычным голосом Бюэлл поздоровался с полком, и так мощно, так ладно гаркнули в ответ сотни луженых глоток, что дрогнуло командирское сердце Ивана Васильевича. Молодцы ребята!.. Грянули барабаны. Началось прохождение церемониальным маршем.

Иван Васильевич стоял с приехавшими генералами и следил, как машинно четко, под командные возгласы офицеров, поворачиваются, вздваивают ряды, перестраиваются длинные стройные шеренги, как под мерный грохот барабанов один за другим проходят мимо генералов ровные сомкнутые ряды людей в синих шинелях, с обращенными к ним рядами одинаковых лиц. Ему стало жарко, от волнения вспотели ладони. «Раз-два! Раз-два!» — невольно отсчитывал он про себя, прислушиваясь к знакомому, согласно-мерному, глухому топоту сотен ног, обутых в тяжелые солдатские башмаки. Чугунно гудела под ними твердая, прихваченная морозом земля, лишь кое-где припудренная снежком.

Маршировать-то они выучились, а вот как покажут себя в серьезном деле?.. Пока, когда были в Миссури, полк держался около линий железных дорог и принимал участие только в мелких стычках с противником.

Но последние месяцы строевые занятия производились систематически и настойчиво, по жесткому расписанию. Сюда входили учения, ротные и полковые, ежедневные учебные стрельбы. Тяжелые предстояли сражения, и Турчанинов, не теряя времени, старался сделать из своих людей настоящих солдат, отважных и выносливых, не теряющихся в сложной боевой обстановке.

Выбирая глухое полночное время, он сам проверял караульные посты и если находил часового спящим, отправлял его под арест. Прекрасно разбираясь в статьях воинского устава, он подмечал малейший промах и офицера, и солдата. Случалось, людей ночью поднимали по тревоге — занять оборону от воображаемого противника либо, наоборот, сделать внезапный бросок на несколько километров. Со скрипом, но устанавливалась в полку воинская дисциплина. Полковника Турчина начинали побаиваться, но одновременно росло и уважение. Теперь уж не подходили к нему руки в карманах, за щекой табак, а отвечали почтительным «слушаюсь, сэр», и всякое его распоряжение выполнялось быстро и точно. Люди научились маршировать, стрелять, ходить в атаку. Пока, правда, на мишени.

А вспомнить только, что было первое время! Кабак!

Тая беспокойство, Турчанинов нет-нет да и поглядывал на командующего, стараясь определить, какое впечатление производит церемониальный марш. Бюэлл, Бюэлл... Не тот ли это таинственный мистер Бюэлл, владелец земель, что четыре года назад выгнал их из дома на все четыре стороны? Тогда, под Нью-Йорком? Ведь был же до войны генерал Мак-Клеллан, главнокомандующий федеральной армией, директором крупной железнодорожной компании... А может быть, просто однофамилец?..

Сейчас генерал Бюэлл, заложив короткие руки за спину и выпятив круглый живот, стянутый белым шарфом с кистями, щурил глаза на марширующих перед ним иллинойсцев, казалось, вполне благосклонно. Перекидывался с Митчеллом одобрительными замечаниями, похохатывал: «Ничего, ничего, хо-хо-хо... Как находите, генерал?..»