Судьба гнева и пламени

– Да. Именно так, – лгу я, убеждая себя, что это может быть правдой. Софи вообще ее настоящее имя? Знаю ли я наверняка, что она одна из этих заклинателей?

Кажется, Зандер обдумывает мои слова.

– И все же кто-то из Илора тебе помог. Либо кто-то из двора, либо из домочадцев.

– Если и так, то я не помню. Даже не помню, кто я. – Во всяком случае, не эта версия Ромерии.

– Однако ты помнишь свое имя. – Он поворачивается, чтобы выглянуть в окно.

Энергия, необходимая для этого разговора с Зандером и избегания ловушек, истощает мое и без того усталое тело. Мы молчим, и я позволяю себе закрыть глаза. Я почти засыпаю, когда его голос возвращает меня обратно.

– Анника утверждает, что ты была так же удивлена появлением дэйнара, как и она.

– Как я и говорила… – До сих пор такие существа существовали только в помутненном разуме моего отца.

– Да, ты доказала, что мы не можем принимать все, что ты говоришь или делаешь, за чистую монету.

Верно. Конечно.

Зандер неохотно вздыхает.

– Но какими бы ни были твои намерения, ты спасла мою сестру от жестокой смерти. За это я благодарен.

Я повторяю его слова, не уверенная, что правильно их расслышала. Это была благодарность от короля? Насколько он благодарен? Достаточно, чтобы отменить мой смертный приговор? Я почти боюсь спросить.

– Итак, что теперь?

Его внимание приковано к чему-то вдалеке.

– Стража и слуги, которые сопровождали тебя из Ибариса, уже наказаны за свою измену. Ты мало чего пропустила. Это было быстро и, осмелюсь сказать, милосердно.

Зандер сам провел эту казнь? Или просто приказал? Смотрел ли?

Я съеживаюсь от ужасных картин, появляющихся у меня в голове: дрова, собранные в кучи в ожидании спички, кремня или чего-то еще, что здесь используют; запах горелой плоти в воздухе.

– Кажется, ты расстроена из-за людей, которых не помнишь.

Я поднимаю голову и вижу, что он наблюдает за мной. Мой ужас, должно быть, отразился на лице.

– Как можно назвать милосердным сжигание людей заживо?

Крики длятся так долго, что едва ли подобное можно считать гуманным.

– К тому моменту они были едва живы. – Его челюсть сжимается. – И это гораздо лучше, чем отравление.

Я не травила твоих родителей! – хочется закричать мне, но это бесполезно. Как принцесса Ромерия сделала это? Что она использовала? Рицин? Цианид? Сибирскую язву? Они вообще существуют здесь? Она подсыпала яд им в напитки? В еду? Они подавились своими обедами? Случилось ли это в присутствии Зандера?

Многое из того, что он сказал мне в камере башни о моем предполагаемом двуличии, до сих пор остается туманным. Фрагменты, которые я помню, не дают никаких конкретных подсказок. Но сейчас я не осмеливаюсь просить ответов. Если заставить его заново пережить свое горе, это может только сильнее разозлить его, если это возможно. Впрочем, неважно. Важно лишь то, что он верит, будто я их убила.

– Завтра король и королева будут погребены, как и подобает их статусу, – он сглатывает, выражая единственный признак того, что ему трудно говорить о смерти родителей, – и тогда Илор двинется вперед, и мы никогда больше не будем заключать союз с твоим видом.

Моим видом. Он имеет в виду этих ибарисанцев.

Мои мысли возвращаются к голубоглазой девушке с вьющимися белокурыми локонами.

– А Анника?

– Твоя постоянная забота о моей сестре сбивает меня с толку. – Зандер качает головой. – Анника предала меня, и все же, если бы не она, по моему городу бегал бы дэйнар. Вред был бы неописуемым. Я еще не решил, как ее наказать.

Я заставляю себя спросить:

– А как же я?

– Как же ты… – Он тянется, чтобы разгладить кисточки на оконной занавеске. – Каким-то образом тебе удалось разрушить и спасти Цирилею за одну ночь, и ты утверждаешь, будто не знаешь, как тебе это удалось. – Он тяжело вздыхает. – Люди считают тебя мертвой. Я пока не чувствую необходимости их исправлять. И то, что будущая королева Ибариса находится в плену, может принести мне гораздо больше пользы, чем ее казнь.

Итак, заключение. Не то же самое, что план Анники по моему освобождению, но все же гораздо лучше, ведь выбора у меня нет.

Я позволяю себе слабый вздох облегчения. Уголок рта Зандера изгибается, будто он это заметил.

– Не хочу больше смотреть на тебя или думать о тебе ни минуты после сегодняшнего дня.

Взаимно.

– Ты останешься в этих комнатах одна, теперь, когда все твои слуги мертвы. Я окажу тебе милость и позволю жрице обработать твои раны, чтобы они не гноились, хотя ее таланты лучше использовать в другом месте. Впрочем, большего от меня не жди. Ты проведешь свои дни здесь, без друзей, без союзников. Тебе не на кого рассчитывать.

Хм, одна и не на кого рассчитывать – я справлюсь. Я делала это годами.

– Надолго?