Судьба гнева и пламени

– Как я скажу. Конечно, до тех пор, пока ты не перестанешь изображать из себя жертву, прикрываться удобным беспамятством, которое, как ты утверждаешь, на тебя напало, не зная, кто ты и что сделала. – Зандер отходит от двери, чтобы встретиться со мной лицом к лицу. Он останавливает на мне суровый взгляд. – Или пока ты не сделаешь какую-нибудь глупость, и я не решу, что больше не стоит тебя удерживать. Площадь для казни никуда не денется.

В воздухе повисает угроза. На площади меня будет ждать костер, который Зандер разожжет на всякий случай.

Он продолжает тем же холодным, резким тоном:

– Ты не доставишь проблем. Не будешь ничего замышлять против Илора. А если когда-нибудь тронешь хоть один волос на голове любого илорианца, я сам тебя убью. И обещаю – я позабочусь о том, чтобы ты никогда больше не вернулась. – Его взгляд скользит по моей шее и плечу, а затем по спальне. – Надеюсь, тебе понравится комната. Ты будешь проводить в ней много времени.

Пока Зандер идет к дверям, я смотрю ему вслед, делая размеренные глубокие вдохи в попытке успокоить бешено бьющееся сердце.

Бессрочный тюремный срок. Сколько он будет длиться? Недели? Месяцы? Что-то сказанное Софи внезапно всплывает у меня в голове, и я чувствую, как бремя ее слов ослабевает. Зандер может держать меня здесь как свою пленницу многие годы. Но, по крайней мере, не похоже, что он собирается отправить меня в ту ужасную клетку в башне.

Каким бы ненадежным ни было мое положение, оно намного лучше, чем то, в котором я оказалась три ночи назад. Король может презирать меня, может по-прежнему желать мне смерти, но, судя по всему, не казнит меня, если я не дам ему повода.

Это прогресс.

11

Колокола только-только умолкают, возвещая полдень, когда дверь в будуар со скрипом открывается и приближается знакомое шарканье ног.

– Изволите обедать в опочивальне или здесь?

Обедать в опочивальне или будуаре. Это единственный выбор, который мне предоставляется каждый божий день. Думаю, я и в самом деле могла бы выбрать третий вариант и насильно пропихнуть еду в желудок, сидя в медной ванне.

Я бросаю скучающий взгляд в окно, приветствуя Кóррин. Наглая служанка стоит в дверях с подносом с едой. Даже не глядя на него, я знаю, что там: кружка разбавленного вина, миска постного рагу, ломтик черствого хлеба и то ли яблоко, то ли груша. Каждый прием пищи одинаков, разница только в соотношении кашеобразных овощей и смеси трав.

– Здесь. Спасибо.

Коррин входит, чтобы поставить мой обед на маленький письменный стол в углу, ее темно-синяя юбка шуршит в такт быстрым шагам. Если не считать коротких ежедневных визитов Вэнделин для лечения моих ран, эта служанка была моим единственным компаньоном. Если можно так назвать женщину, которая доставляет еду и свежую одежду и смотрит на меня с неприкрытой злобой.

Коррин была назначена ко мне из-за «доброты» короля, о коей она заявила, придя в свой первый день, чтобы принести еду и собрать грязные полотенца, – ее лицо сморщилось, будто учуяв какой-то неприятный запах. Затем служанка продолжила перечислять все, что она не будет делать для меня: помогать мне одеваться, ухаживать, купаться. В общем, все, с чем мне и не нужна была никакая помощь, даже учитывая мои травмы. Пока Коррин все это называла, вид у нее был весьма самодовольный, словно она зачитывала послание от всего служебного персонала, говорившее: «Да пошла ты, падшая принцесса».

Интересно, чем она заслужила эту неприятную обязанность.

Мое облегчение от того, что я осталась в живых, за последние три недели постепенно исчезло. Стены могли быть украшены красивыми узорами и лепниной, но это по-прежнему была моя тюрьма. У меня имелась спальня для сна и переодевания, будуар, где я бродила, и маленькая комната с ванной, которой я не могла понять, как управлять. Примитивный на вид унитаз чудесным образом смывал отходы вихрем воды, когда я дергала за цепь. Полагаю, мне стоило быть благодарной, что я не застряла в месте, подсвечиваемом фонарями, где пришлось бы использовать ночной горшок.

Моя дверь заперта снаружи и круглосуточно охраняется. Я знаю это, потому что лежала на полу перед ней, наблюдая сквозь щель, как мелькают сапоги. Дневной страж делает восемь шагов в каждую сторону и волочит за собой левую ногу. Ночной страж делает десять, слегка пружиня шаг. Одни и те же стражи каждый день.

В первые дни, когда все еще была прикована к постели после нападения дэйнара, я проводила время, представляя все места, где могли бы скрываться секретные коридоры, ведущие прочь из моих покоев. Но я обыскала каждую стенную панель, каждую половицу, порылась под каждым ковриком, и либо они хорошо спрятали их, либо, что более вероятно, заперли меня в комнате без выхода.