Судьба и другие аттракционы (сборник)

— Я бы на твоем месте всё-таки не бросала полностью, — отвечает Лидия. — Попробуй уменьшить дозу.

Арбов и Лидия гуляют по городу после ужина.

— Да и так ли она благотворна, — говорит Арбов. — В прошлый раз эффекта от курорта хватило месяца на три, ну, на четыре, от силы.

— А мне так очень даже… правда, у меня что, банальный гастрит. В принципе, его можно обуздать и без помощи Чешской Республики, Карла IV и Вржидельни колоннады.

— У меня сложнее, — сказал Арбов, — но после экзорцистской процедуры над моим хеликобактером…

— Семён, — перебивает, почти кричит Лидия. — Я же вижу, ты считаешь, что я…

— Я ничего не считаю, — отрезал Арбов.

— Поверь, моё желание, — сказала, заставила себя сказать, — поменяться с твоим отцом было искренним и эти долбаные аттракционы не исполнили его не потому, что я отступилась или не слишком хотела этого.

— Я уже говорил тебе, отец ни за что бы не согласился… в отличие от меня. Так что можешь считать, не произошло потому, что отец не согласился бы, если у тебя вдруг неспокойна совесть.

— Когда мена не произошла, — Лидия ответила резко, с вызовом, — я была счастлива.

— Так вот, оказывается, какое счастье производят «синтезаторы добра»!

— Но совесть моя чиста, потому как счастье было после . Надеюсь, ты понимаешь?

— Дело не только в совести, Лидия. Тебя догонит нечистота твоей законной радости, твоего такого понятного, естественного, такого человеческого счастья, может быть, уже догнала.

— Я не столь глубока, как тебе кажется, — скривилась Лидия. — Ты мне льстишь, Сема. А что касается мены — любой её исход должен привести то, что стоит за всеми аттракционами (или того, кто стоит!) к противоречию с собственной сутью — противоречию не сни-ма-е-мо-му.

— Ты пыталась подловить нам недоступное, непостижимое нечто на его же собственном Добре?

— Я хотела, чтобы остался твой отец. Аттракционы же при любом раскладе, при любом исходе должны были пойти вразнос или хотя бы впасть в ступор.

— Но ведь не впали же.

— Ты этого не знаешь, Сеня. И я не знаю.

— Ну, конечно, для тебя они в ступоре, если ты осталась, а для меня, если б остался отец.

— А если вдруг нет паралича и ступора, значит, все эти карусельки и аттракционы не есть Добро. Или не только Добро. Следовательно, мы можем без лишних угрызений прервать Контакт. И, в случае необходимости, можем сделать это жестко.

— Насколько жестко? — съязвил Арбов.

— По обстоятельствам.

— Что и требовалось доказать. Ехали сюда ради Добра и Света, а будем заложниками необходимости и обстоятельств, — махал руками Арбов.

— Чуть посдержанней, Арбов. А то нас примут за семейную пару: муж-де запрещает жене покупать золотое кольцо какое-нибудь. Это я с учетом того, что мы сейчас проходим мимо ювелирных лавок, — попыталась Лидия. И тут же: — Но если у аттракционов все-таки перегорели обмотки и провода, значит, я в самом деле, — она улыбнулась, — спасла человечество от двух-трех весьма опасных соблазнов. Защитила Землю от «неправильного» Контакта.

— И что теперь? Тишина? Закрытие отеля? Управляющий за ненадобностью отправляется на кладбище? Сверхцивилизация оставляет нас в покое?

— Или же переходит к тому «правильному» Контакту, о котором всё время талдычил Ветфельд.

— Ты, кажется, уже начала вытеснять нечистоту своего нового счастья.

— Перестань! — кричит Лидия. — Та минута была лучше и выше меня. А обернулась… Почему-то моё право быть, жить, дышать сделалось вдруг пошловатым. — Бросила Арбову зло: — Ну что, тебе полегчало? А ведь это не так. Я-никому-ничего-не-должна. Ты слышишь?! И я не виновата, что «синтезатор» поступил так, как он поступил, и я разговариваю сейчас с тобой, а не лежу под клумбой в милом садике нашего управляющего. Да! Я радовалась, что осталась , хожу вот по набережной Теплы, сижу на скамейках здешних парков, кушаю форель на вертеле, запиваю франковкой. Но если бы «синтезатор» забрал меня — я бы не отреклась, не попросилась бы обратно.

— Я не верю тебе. Перестань. — И тут же, почти без паузы: — Извини, Лидия, я не то сказал. Ты не обманываешь меня сейчас или же саму себя — ты просто не знаешь. Никто не знает, не может заранее знать на твоем месте. А так… ты в самом деле не должна ни отцу, ни мне тем более. Ты права. А то, что творится со мной в эти дни… в общем, это меня не извиняет. — Вдруг резко: — Не извиняет.

— Мне это не интересно. Разбирайся со своими извивами сам.

— Лидия! — Арбов хватает её за руку. — То, что ты осталась, не есть результат выбора «синтезатора». Это следствие его отказа выбирать.

— Да? — задумалась Лидия. — Ты пытаешься, кажется, облегчить причитающиеся мне по ситуации муки? Не переживай, с этим вполне себе можно жить. — Не выдержав тона: — Я понимаю, к чему ты клонишь. Но имел ли он право отказываться? Имело ли право Добро решить в пользу меньшего из зол?