Судьба, или жизнь дается человеку один раз…

На следующий день нас остригли наголо, помыли и переодели в новое армейское обмундирование. В Нерчинске исторически базировались казаки и кавалеристы, поэтому на складах хранились остатки их амуниции и воинской формы. Обычных армейских брюк и гимнастерок для почти полутысячи новобранцев формировавшегося полка подвезти еще не успели, поэтому нас одели в казацкую парадную форму. Темно–синие галифе очень хорошо сочетались с темно–зеленой офицерской гимнастеркой и такой же пилоткой, которая неважно смотрелась с обычной серой шинелью из плохо выделанного сукна. Переодевание и униформа за неполные два часа изменили огромную массу новобранцев: стало очень заметно, что это уже не гражданская толпа, а хоть и еще не организованный, но уже военный строй будущего полка, разбитый по будущим подразделениям — батальонам, ротам, взводам. Буквально через пять–шесть минут после построения мы шагали в ногу, именно строем, а не толпой.

Через пару дней нас распределили по подразделениям, рассказали, чему будут обучать, и начался курс молодого бойца. Перед этим было общее построение. Попросили киномехаников выйти из строя — я вышел. Командиры о чем–то посовещались. Сказали: «Рахманов, после построения пройдите в штаб. У вас будет особая служба. Становитесь на левый фланг». Затем вызвали еще несколько специальностей и тоже отправили их на левый фланг. Это формировались Рота управления и Рота связи полка. В штабе мне объяснили, что помимо выполнения обязанностей по военной специальности я должен буду обеспечивать работу полкового радиоузла и демонстрировать кино в офицерском и солдатском клубах, поскольку на всю часть (полторы тысячи человек) я единственный кино–радиомеханик. Курс молодого бойца я практически не проходил, так как меня сразу перевели на сержантскую должность «старший кино–радиомеханик».

Прошло несколько месяцев. Мы приняли присягу, получили оружие и стали выполнять настоящую воинскую службу. Поднимались по учебным тревогам, выполняли многокилометровые марш–броски. Я кроме моих обязанностей по выполнению предпусковых операций в боевой головке ракеты должен был обеспечивать подготовку к разворачиванию полевого клуба и устойчивое радиовещание в походных условиях. В целом мне нравились и марш–броски, и стрельба по различным мишеням и другие воинские занятия, кроме обязанностей кино–радиомеханика. На месте дислокации полка в них входили дежурство на радиоузле, получение кинофильмов в городе и на железнодорожной станции, куда их присылали из Политуправления Забайкальского военного округа для нашей и соседних частей. Все фильмы — от 15 до 20 штук — необходимо было проверить на соответствие их категории, указанной в документах. Если при возврате в кинохранилище в Чите проверка установит более низкую категорию после проката фильма, последуют штрафные санкции. Проверка всех фильмов после проката была достаточно муторной работой и отнимала много времени, так как необходимо было просматривать каждый метр пленки. Кроме того, самой противно и трудоемкой работой была топка шести голландских печек в офицерском клубе. Я поднимался раньше всех, чтобы к подъему включить радиотрансляцию, и ложился после отбоя. Сильно уставал. Правда, иногда мне удавалось поспать на радиоузле или в кинобудке, сдвинув три табуретки и постелив противопожарные одеяла. Несколько раз я садился и, глядя в замороженное окно, писал рапорт с просьбой освободить меня от этой должности. За окном в сорокаградусный мороз на бетонном плацу отбивали строевой шаг мои однополчане… Подпись под рапортом я так ни разу и не поставил. Рвал его на мелкие части, прислонялся спиной к теплому обогревателю печки, слушал радио и ждал весны. Уж по теплу–то я решусь…

Весной полк перешел на новое «изделие» (так называлась новая модель стратегической ракеты), получил новое штатное расписание, став отдельным полком, приравненным по боевой задаче и ракетным пускам к дивизии. У меня в клубе появился штат в шесть человек, в том числе художник и истопник. Остальные два с половиной года я служил как бог.

Я служил, но восторга уже почти не испытывал. Изредка ходил в караул или в наряды на кухню. Рота управления состояла только из солдат и сержантов со средним и средним техническим образованием. Однажды мы получили задание: нужно было изготовить макет учебной ракеты. Мы с Валерой Дамаюновым предложили разрезать пополам основные детали списанной ракеты и таким образом сделать учебный макет, как это делают на курсах подготовки водителей. Идея понравилась. Создали специальную группу, и вскоре макет был готов. За это каждому присвоили звание ефрейтора и, что было для нас важно, выдали денежную премию. В остальное время службы мы довольно часто выполняли аналогичные работы, и каждый раз получали премии, нас даже прозвали рационализаторской группой.