Судьба, или жизнь дается человеку один раз…

На втором году моей службы в войска поступил циркуляр о принятии военнослужащих в высшие учебные заведения вне конкурса. В полку служило много физиков и математиков с высшим образованием, поэтому был издан приказ о создании подготовительных курсов для желающих поступать учиться. Желающих учиться было бы, вероятно, не много, но главная фишка этого циркуляра заключалось в том, что поступивший или не поступивший военнослужащий последнего года службы автоматически демобелизовывался. Я решил «поступать» в Харьковское высшее авиационно–инженерное военное училище. Оно было очень близко к городу Киеву, где в это время была на каникулах будущий педагог и моя будущая жена Татьяна Митрофанова. Я выехал на неделю раньше вступительных экзаменов. Частный дом Татьяниной родни находился на окраине Киева. Я добрался до него к двум часам ночи и, не решившись никого будить, прикорнул на крылечке. Там меня и обнаружил в шесть утра ее отец. Немного пожурили, но очень обрадовались, естественно накрыли стол. Танька была поражена, ведь перед армией мы, в общем, просто расстались, ничего друг другу не обещая. Мне нашли Левкину одежду, он был в экспедиции, и я стал жить гражданской жизнью. Днем помогал по благоустройству дома и сада, мы с будущим тестем строили гараж. Вечера и ночи проводили с Танюхой. Она, как потом оказалось, была любвеобильной женщиной (по этой причине мы потом и развелись), но до сих пор пребывала в нетронутых девушках. На третью ночь мы сидели на веранде и наше обоюдное терпение кончилось. Крепкие объятия. Короткие, как выстрел, произнесенные Татьяной на высокой ноте: «Ах! Больно!, — и наступившее вскоре умиротворение. Так мы поженились физически. Будущая теща, узнав об этом от дочери, нашла повод, чтобы устроить праздничный ужин, приобщив его к моему отъезду в Харьков.

В Харькове курсанты, вернувшиеся с практики, объяснили нам, что это никакое ни авиационное, а ракетное училище, и служащим по второму году, тем более ракетчикам, отсюда выхода на гражданку нет. Чтобы попасть в комиссию по отчислению надо заваливать не меньше двух экзаменов. Мы призадумались, но не унывали. Нас было семь сержантов из ракетных войск со всей страны. Утром мы прыгали через забор, покупали баранки, обвешивались ими как пулеметными лентами. По пути налетали на пару садов, набирали яблок и груш и шли на пляж. В Харькове протекают несколько рек: Хоть, Харьков и Тйчет. Воды в них не очень много, поэтому харьковчане шутят: «Хоть лопни, Харьков не течет». К экзаменам, конечно, никто не готовился. Первым была литература, надо было писать сочинение на разные темы. Я выбрал свободную, Генка — по Чацкому. Он не стал много писать и ограничился двумя фразами: " Я, кажется, не туда попал. Ракету мне, ракету!». Я был более дипломатичен, раскрыл тему, показал образы и сделал шесть грубейших ошибок, в расчете на явную двойку. Через два дня нас вызывали к начальнику училища. Перемежая свою темпераментную речь матами, он объяснил нам, что ему на … не нужны эти … зеленые штатские медалисты. Ему надо обеспечивать войска надежными специалистами. А со мной будет особый разговор.

— Что же ты, в бога душу …. мать, деепричастные обороты выделяешь, ни одной орфографической ошибки не сделал, а прикидываешься, что не знаешь, что однородные члены отделяются запятой, она же должна стоять перед «а» и «но», — начальник училища чихвостил меня в таком духе минут пятнадцать.

— Скажи своим умникам, что свои зачетки вы не увидите до конца экзаменов.

Мы пошли за советом к курсантам. Оказалось, что надо завалить физику и математику или обе математики — письменную и устную.

На экзамене по физике я приготовился использовать прием, за который получал колы в начале моей учебы в Магадане. Вытащил билет, сел к экзаменатору после некоторой как бы подготовки. Он посмотрел билет, подумал и спросил: «А что вы знаете о системе СИ?». Я был радиолюбитель и радист, материал по этой системе только что был опубликован в журнале «Радио. Имея фотографическую память, я с дуру пересказал почти всю страницу.

«Ну что же, — прерывает он меня, — идите — «отлично». Я кляну себя последними словами: мои шансы быть отчисленным сильно сократились. Осталась математика.

Математику мне удалось завалить. Устную математику — я замолчал, а в письменной для всех трех примеров, начав решать неверно, ограничился одной строчкой. В Киев мне выездных документов не дали и отправили обратно в район дислокации моего полка.