Судьба, или жизнь дается человеку один раз…

Во время маршрутов на морском побережье вдоль птичьих базаров у нас была маленькая проблемка. С верху постоянно летели камушки различных размеров. Они могли легко пробить голову. Приходилось весь день находиться в шахтерских черных касках, которые к концу дня становились белыми от птичьего помета. Зато не было проблем с яйцами и утиным мясом. Позже, когда мы поднялись по реке и ушли в тундру возникла проблема с добычей мяса: там были куропатки и зайцы, но у них были выводки крошечных детей. Я стал брать в маршрут карабин. На Чукотке существовало неписанное правило: если олени встречались не более трех голов, то геологам разрешалось их отстреливать по мере надобности. Такое маленькое стадо, если не прибьется к большему, будет уничтожено волками. Мы только–только начали маршрут и поднимались вверх по крутому глубоко врезанному ручью. Метрах в трехстах навстречу неторопливо выхаживал северный олень. Стадо в несколько тысяч голов паслось не более чем в километре от наших палаток. Стрелять можно было только, чтобы не услышали в стаде, лишь не выпуская оленя из ручья. Тамару я посадил на высокий крутой берег, Игоря — на другой берег. Вовке дал свой геологический молоток на всякий случай, объяснив, чтобы он не боялся — северный олень не может бодаться, как корова. Сам быстро побежал вверх, чтобы обойти незаметно оленя и подгонять его потихоньку в глубь ручья. Я стал готовиться к выстрелу. Олень убыстрил шаг и вплотную подошел к Вовке, наклонив голову. Сработал инстинкт самозащиты. Взмах тяжелого геологического молотка на почти метровой рукоятке пришелся точно в лоб оленя. А это смертельный удар для него. Именно так их забивают. Через двадцать минут шкура была снята и спрятана, мясо разделано и упаковано в рюкзаки. Удивленная Томка сказала: «Если бы я все не видела своими глазами, ни в жизни не поверила никаким вашим рассказам». Вовке поручили отнести мясо в несколько приемов на базу. А поскольку у нас с ужином нет теперь проблем, то из маршрута мы придем позже. В одном из обнажений мы нашли очень интересную фауну и поэтому задержались дольше, чем планировали. Но нас же ждал ужин! Я еще не снял рюкзак. Ко мне подошел Вовка.

— Яков Ильич, я не смог вас дождаться и уже поел.

— Ну что ты, Вовка, все правильно. А что ты приготовил?

— Геликотес.

Я насторожился.

— Покажи.

На дне полуведерной кастрюли лежали кусочки мелко изрезанного оленьего языка, поверх бульона плавали три едва заметные капельки жира. Представив, что будет через несколько минут с Вовкой, а заодно и с нами, от встречи с голодным грузинским темпераментом, я крикнул: «Игорь, отвлеки начальницу минут на десять». Вовке: Печенку, сковородку и сгущенку». На мое счастье горел костер, на нем подогревался чай. Смоченная в разбавленном молоке, слегка поджаренная печенка молодого оленя через пятнадцать минут, благоухая ароматом свежей дичи и жареного лука, стояла на столе. Спустя минуту мы хохотали, давясь не столько горячей печенкой, сколько от смеха об услышанном «геликотесе».

Вовка где–то слышал, что язык оленя относится к деликатесам, и решил, что если и радовать нас ужином, то по–настоящему. Заморив червячка и нахохотавшись от воспоминаний об аналогичных курьезах, мы решили отметить это дело как следует, и всей компанией дружно принялись за изготовление чахохбили. На следующий день к нам на базу пришел бригадир оленеводческой бригады Айван. Мы были дружны со всеми ближайшими стойбищами, они нам иногда подкидывали мясо — мы им муку и чай. Поделились новостями, попили чаю. Айван стал жаловаться, что наступила грибная пора, олени очень любят грибы и начинают убегать из стада, их очень трудно собрать, когда они переплывают на другой берег, так как у пастухов нет лодки. Мы заверили его, что он может иногда воспользоваться нашей лодкой, если она не занята в маршруте. Поблагодарив, он подошел к вчерашнему добытому мясу, которое еще не разделанным подвяливалось на вешалах: «Однако, не мой олень — Гришкин», — и поковылял к своему стаду. Мы потеряли дар речи. Олень был действительно убит вблизи Гришкиного стада.

Мы были молоды, здоровы, задорны, в меру игривы, никакой маршрут не мог нас сильно утомить. В этот сезон у нас была лишь одна почти экстремальная ситуация. Внезапно налетевший шторм поднял сильную волну, и наши палатки стало смывать, нам пришлось под проливным дождем и морскими брызгами срочно эвакуироваться почти по отвесным скалам на добрую сотню метров. Тамара поскользнулась, сорвалась и чуть не улетела вниз — спас зацепившийся за скальный выступ рюкзак. С помощью двух веревок мы вытащили ее наверх, совершенно не поврежденную и удивительно спокойную, вероятно, сказалось ее детское воспитание, ведь она была настоящая горянка.