Судьба империи

Исторически не случайно, что сегодня, как и в 1812-м, и в 1941-м, снова мы стоим на пути теперь уже американского (англосаксонского) плана мирового господства. Мы проиграли холодную войну (и сдали Москву французам в 1812 году), но, как говорил великий русский полководец М. И. Кутузов, «с потерей Москвы не потеряна Россия». Так и нам сегодня следует помнить, что с падением СССР не пала Россия.

1812–1945. Перекличка двух Побед

22 июня (по действующему григорианскому, так называемому новому стилю) Наполеон объявил своим войскам о походе на Россию, назвав эту кампанию «второй польской войной». Да-да, именно в этот день. Его нам стоило бы отмечать как день национального испытания и мужества.

Несмотря на ровно 129 лет разницы, несмотря на промышленную и политическую революцию в мире, разделяющую эти две одинаковые даты, между двумя войнами очень много схожего – до буквального морфологического повтора. Даже технически подход к покорению России почти за полтора века не изменился ни на йоту. Не случайно обе войны мы называем Отечественными. Обе они врезались в нашу историческую память, приобрели священное значение. И совершенно точно память о первом нашествии помогла преодолеть второе.

Узурпатор объединяет Европу против России. И Наполеон, и Гитлер стремительно, примерно за десятилетие, с помощью новомодной идеологии и революционной социальной технологии взошли на вершину власти и завоевали континентальную Европу. Которая, кстати, оба раза не очень-то и возражала. Оба узурпатора признавались в качестве европейских цивилизационных героев, получивших свое место по праву сильного и достойного. Оба раза Англия выступала союзником России, которого Россия защитила в конечном счете от вторжения. И оба раза Англия пожинала лавры главного победителя, объявляя исход европейских событий именно своей политической и военной победой.

Блицкриг капут. Известно, что Гитлер рассчитывал на победу за один-два месяца, как во всех своих предыдущих военных кампаниях в Европе. Но придумал это не он. Основной метод Наполеона состоял в навязывании противнику генерального сражения, которое узурпатор и выигрывал. Что, собственно, и представляет собой блицкриг. Русские уклонялись от генерального сражения все лето 1812-го, потом согласились принять его при Бородино и не были разгромлены. После чего снова уклонялись. Война приобрела затяжной характер. Блицкриг провалился.

Отступление. Пришлось отступать до Москвы – оба раза. Да, Наполеон вошел, а Гитлер нет. Тут есть разница эпохи. Но «точка невозврата» одна. Как и для поляков – за два столетия до Наполеона. Не надо ходить на Москву, доходить до Москвы, заходить в Москву. Такое уж это место. Его еще Долгорукий выбирал. А он в этом разбирался. Не случайно всевозможная русофобия по сей день персонифицирует свою ненависть к России как ненависть прежде всего к Москве.

Выжженная земля. И как раз Москва горела более четырех суток, с 14 по 18 сентября 1812-го. Сгорело более 5/6 города. Узурпатор был вынужден съехать из Кремля – из вполне европейской резиденции, выстроенной итальянцами. В Великую Отечественную мы сами сжигали и взрывали свои города перед приходом немцев – как и Москву в 1812-м. К великой немецкой досаде и недоумению, не вмещавшимся в рамки немецкого рационализма. Что поделать – русские варвары.

Партизаны, сиречь террористы. Крестьяне и вообще народ, но в первую очередь именно крестьяне, под новую «власть» не легли. Что захватчикам казалось нонсенсом. Ведь вроде бы, по европейскому разумению, какая вам, ребята, разница, кто хозяин? Оказалось, есть разница. Наполеона оставили без фуража. Хлеб просто не убирали, а уже убранный… уничтожали. Французов (а потом немцев) убивали без долгих разговоров. Собирались в лесах и оттуда бесконечно нападали на коммуникации.

В 1812-м захватывали обозы, а в 1941-м «пускали под откос». Новая «власть» понять этого явления так и не смогла – ни тогда, ни потом. Гитлер считал, что к нему кинутся в ноги подальше от Сталина, и Наполеон приходил тоже – освободить от рабства. «Рабы», правда, поступили по-своему – как подлинно свободные люди. Без комплексов и оглядок на «цивилизацию».

Маршал победы. В начале войны оба раза у русских было плохо с управлением армией, с командованием. Кутузов принял армию 29 августа, Жуков – 10 октября. То есть уже осенью, в тяжелейшей ситуации. Оба существенным образом лично определяли именно стратегию Победы. Есть такое дело – русские долго запрягают. То, что выглядит как кризис и сопровождается жертвами, на самом деле есть уникальный процесс коллективной русской самоорганизации, когда армия и народ вместе с руководством становятся одним целым. И интеллектуально, и нравственно. И тогда они побеждают там, где это кажется всем остальным европейцам просто невозможным.