Судьба империи Очерк колониальной экспансии Франции в XVI-XX вв

В целом подъем производительных сил французских колоний к началу второй мировой войны был очевиден. Но не менее очевидным было и то, что он осуществлялся в уродливых формах и ориентировался исключительно на эгоистические интересы метрополии. Дух изжившего себя «колониального пакта» продолжал определять политику Третьей республики в колониях, не давая должного простора их экономическому развитию. Это признают наиболее серьезные французские исследователи, указывающие на поверхностный и эгоистический характер мероприятий метрополии в колониях в 30-х годах. Известный исследователь колониальной политики Франции М. Девез отмечает: «Недостаточное развитие французского торгового флота и дороговизна французского рынка (в последние предвоенные годы) также были серьезным препятствием экономическому процветанию колоний. Продовольственными культурами, дававшими пропитание населению, пренебрегали ради экспортных культур, более рентабельных и выгодных крупным торговым компаниям. Эксплуатация богатств часто была весьма поверхностной; не было даже составлено и тем более реализовано никакого общего плана. Не было проведено полного учета ни ресурсов рудников, ни гидроэнергетических возможностей»^{76}. «Необходимо подчеркнуть, — отмечает другой французский исследователь, — что кризис (1929 г. — П. Ч.) не изменил сугубо колониальных экономических структур, несмотря на все более и более усиливающееся вмешательство государства: индустриализация (колоний. — П. Ч.) остается в эмбриональной стадии…»^{77}

Крайняя отсталость колоний особенно проявлялась в социальной сфере. Доход на душу населения во Франции (1938 г.) составлял 4761 фр., а в заморских владениях — в среднем всего 115 фр. По данным, приводимым А. Картье, в Алжире в 1930 г. на нужды армии было израсходовано 61 млн. фр., а на народное образование — лишь 23 млн. фр.^{78}.

8 высших учебных заведениях Франции в 1938/39 учебном году получали образование всего лишь 866 студентов из заморских владений, где проживало 65 млн. человек^{79}.

На крайне низком уровне было медицинское обслуживание во французских колониях. Часто оно отдавалось на откуп редким энтузиастам, ограниченным в средствах. Если во Франции в 1938 г. один врач приходился примерно на 1,5 тыс. жителей, то в Алжире, 100 лет пользовавшемся «благами» французской цивилизации, — на 6,7 тыс. жителей, в Марокко — на 30 тыс., а во Французской Экваториальной Африке — на 43 тыс. человек^{80}.

Представительство французских колоний в центральных органах власти Третьей республики к началу второй мировой войны ограничивалось 19 местами в палате депутатов (из 600) и 7 местами в сенате (из 300). Избирательный корпус колоний (где проживало 65 млн. человек) составлял всего 400 тыс. человек и при этом ограничивался в основном старыми владениями (Антильские о-ва, Гвиана, Реюньон, владения в Индии, Алжир, Кохинхина и четыре коммуны в Сенегале). Такое узкое представительство ни в коей мере не соответствовало тому огромному значению, которое колониальная империя приобрела для метрополии, став ее главной материальной опорой и одной из основ международного престижа буржуазной Франции. «Мало кто из французов, — писал член Академии колониальных наук Франции профессор Ж. Арди, — представляет себе, чем была бы для Франции утрата ее заморских владений. Уменьшенная до пределов своей континентальной территории, отсутствующая в других частях мира, вынужденная подчинить производство и торговлю интересам своих соседей, она была бы лишена значительной части своего влияния и когда-нибудь перестала бы считаться великой державой»^{81}.

Что касается правящих кругов Третьей республики, ее «двухсот семейств», то они прекрасно сознавали роль и значение французской колониальной империи и бдительно следили за поддержанием стабильности и «порядка» во всех ее уголках. Этот порядок обеспечивался прежде всего колониальной армией, насчитывавшей в 20–30-е годы от 118 до 132 тыс. солдат и офицеров.

В сохранении незыблемости устоев колониальной империи кровно были заинтересованы многочисленные переселенцы из метрополии, прочно осевшие на благодатных землях Магриба, Мадагаскара и других территориях. Число французов, постоянно проживавших в заморских владениях, выросло с 1,1 млн. человек в 1912 г. до 2 млн. накануне второй мировой войны^{82}. Социально-профессиональный состав французского населения в колониях находился в прямой зависимости от природно-климатических условий в них. В колониях с климатом, благоприятствующим жизнедеятельности европейцев («territoires de peuplement»), преобладали латифундисты и фермеры, занятые в сельском хозяйстве; в «colonies d’exploitation» был большой процент торговцев и перекупщиков. Но в обоих случаях значительную часть европейского населения в колониях составляла администрация и армия^{83}.