Судьба империи Очерк колониальной экспансии Франции в XVI-XX вв

Итак, можно сделать вывод, что де Голль вернулся к власти с твердым убеждением в необходимости предоставления Алжиру права на самоопределение. Естественно, раскрывать свои планы в момент, когда страсти, вызванные путчем 13 мая, еще не улеглись, а вчерашние мятежники продолжали оставаться хозяевами положения, де Голль первое время не мог. Позднее он признавался известному французскому социологу Ф. Гогелю: «Если бы в июне 1958 г. я сказал, что намереваюсь предоставить Алжиру независимость, я был бы свергнут в тот же самый день и ничего не смог бы с этим поделать. Но я всегда знал, чего хотел»^{200}.

Главной задачей де Голля сразу же после прихода к власти было успокоить разгоревшиеся страсти и овладеть положением. Для этого он сразу же после утверждения полномочий его правительства направляется в поездку по Алжиру.

4 июня де Голль в сопровождении министров Л. Жакино, П. Гийома и М. Лежена, а также начальника генштаба генерала П. Эли прибыл в аэропорт «Мэзон-Блашп», где его встречали генерал Салан и другие представители военной администрации. На всем пути следования в алжирскую столицу де Голля встречали толпы «черноногих», выкрикивавших лозунг: «Французский Алжир!» Руководители ультра организовали подлинную психологическую кампанию, имевшую целью «внушить» новому главе правительства соответствующие мысли.

В этот же день в 15 часов де Голль принимает в Летнем дворце депутацию путчистского Комитета общественного спасения (КОС). Генерал Массю от имени комитета зачитал требования «черноногих» и особо подчеркнул главное из них — «осуществление интеграции всех жителей Алжира во французскую нацию». Де Голль говорит в ответ несколько общих фраз и выпроваживает комитетчиков.

В 19 часов де Голль выступает с балкона генерал-губернаторства перед 100-тысячной толпой «черноногих». «Я вас понял! — кричит в микрофон глава правительства. — Я знаю, что здесь произошло. Я вижу, что вы хотели сделать. Я вижу, что дорога, которую вы открыли в Алжире, это дорога обновления и братства. Я говорю — обновление во всех отношениях… в том числе и обновление наших институтов»^{201}. Затем де Голль остановился на роли армии: «Французская армия, сплоченная, пламенная, дисциплинированная, подчиняющаяся приказам своих командиров, испытанная в стольких обстоятельствах, совершила здесь великолепное дело взаимопонимания и умиротворения. Французская армия… остается гарантом развившегося здесь движения. Она сумела овладеть потоком и использовать его энергию. Я воздаю ей должное, выражаю ей свое доверие и рассчитываю на нее и сегодня, и завтра»^{202}. Несмотря на комплиментарный характер речи де Голля, в ней ни слова не говорилось ни об интеграции, ни о «французском Алжире». Лишь один раз в Мостаганеме 7 июня де Голль в первый и последний раз произнес слова «французский Алжир».

После г. Алжира де Голль посетил Константину, Бон, Оран, Мостаганем. Время радикальных перемен еще не настало; вначале нужно окончательно погасить очаг майского путча. Именно поэтому де Голль осыпает мятежных генералов звездами и новыми должностями. Салан назначается генеральным делегатом правительства в Алжире. Массю получает третью звезду дивизионного генерала и становится префектом «большого Алжира», т. е. столицы и ее окрестностей; генерал А. Зеллер, уволенный Четвертой республикой за подрывную деятельность в запас, вновь занимает пост начальника штаба сухопутных вооруженных сил. «После отъезда де Голля, — вспоминает Салан, — мы все верили, что были поняты, что отныне судьба Алжира связана с судьбой матери-родины»^{203}.

Ровно через месяц, в начале июля, де Голль вновь прибывает в Алжир. На этот раз его сопровождает в качестве министра Ги Молле. В ходе этой поездки характер поведения главы правительства заметно меняется. Де Голль отказывается принять депутацию КОС Алжира и в короткой речи по радио объявляет о предстоящем создании в Алжире единой для алжирцев и французов избирательной курии и предоставлении права голоса женщинам-мусульманкам.

27–29 августа де Голль в третий раз посещает Алжир. Цель его поездки — проверка хода подготовки к референдуму об утверждении новой конституции. В результате проведения комплекса пропагандистско-устрашительных мер 96 % алжирцев, принявших участие в голосовании, одобрили конституцию Пятой республики. Правая печать немедленно сделала из этого вывод об «искреннем» стремлении всего населения Алжира навсегда остаться под французским суверенитетом. Правобуржуазная «Фигаро» поместила в те дни статью под многозначительным заголовком «Алжир проголосовал «нет» ФНО».