Судьба китайского Бонапарта

С весны 1933 г. Гоминьдан пошел на значительные уступки Японии. Ван Цзинвэй показал себя активным сторонником японской ориентации, и при его участии и было достигнуто соглашение в Тангу (31 мая 1933 г.). Япония получила ряд привилегий в Северном Китае. Устанавливалось сквозное железнодорожное сообщение и прямая почтово-телеграфная связь с Маньчжоу-Го.

Глава 3 Упрочение диктатуры слабость режима

Спасение нации, или Выживание Чан Кайши

Вскоре после начала японской агрессии в Маньчжурии обучавшиеся в Японии китайские студенты, взволнованные тревожными вестями с родины, стали активно обсуждать возможные пути противодействия захватчикам. В октябре 1931 г. состоялась встреча антияпонски настроенной молодежи и в Нанкине. Участники собраний выдвинули лозунг «Спасти нацию!». Маньчжурский инцидент благоприятствовал появлению различных организаций националистического характера — «Армия железа и крови», «Антияпонская ассоциация» и т. д.

Чан Кайши обратил внимание на новое движение, которое стало именоваться «движением за спасение нации». Основатели движения утверждали: «Китай имеет обширную территорию, богатые ресурсы, многочисленное население. Если в чем и нуждается Китай, так это в сильной организации». Они призывали по-настоящему оценить потенциальные возможности народа и страны, развивать экономическую мощь, повысить эффективность правительственного руководства, усилить армию. Только так, утверждали представители движения, можно противостоять «коммунистической угрозе и японскому вторжению». В среде либеральной интеллигенции зрело стремление к обновлению общества, к спасению от того зла, которое нанесли стране грызня между милитаристскими кликами, система неравноправных договоров Китая с капиталистическими державами.

Уже в начале 30-х годов нанкинский режим показал полную беспомощность в деле преобразования прежней административной системы. Провинции пользовались, как и во времена господства милитаристов, самостоятельностью по отношению к центральной администрации. Провинциальные чиновники обладали, по существу, бесконтрольным правом по сбору налогов. В условиях, когда во всех сферах жизни военная сила подменяла закон, административный механизм не мог действовать слаженно. Начальники уездов десяти провинций Центрального Китая в лучшем случае находились на своей должности до полутора лет. Чиновник, получив подходящую синекуру, спешил удовлетворить свою страсть к наживе, и в этом смысле перед ним открывались самые благоприятные возможности. Он произвольно устанавливал налоги, облагал крестьян дополнительными поборами. В условиях противоборства различных региональных и политических клик, борьбы с КПК, а также стихийных бедствий дополнительные поборы принимали характер военных реквизиций. Многие чиновники вынуждали крестьян производить опиум, устанавливали монополию на продажу этого зелья.

Какие-либо шаги центральной администрации по борьбе с коррупцией выглядели как усилия по борьбе с «мухами и комарами», а «тигры и львы» оставались на свободе. Наиболее состоятельные собственники, провинциальные чиновники передавали официальным лицам высшего ранга часть награбленных у народа средств, покупая таким путем право на безнаказанное воровство.

Государственные учреждения становились убежищем для бездельников, казнокрадов и взяточников. Китайский город разлагался под активным воздействием отбросов западной цивилизации, деятельности, тесно связанной с иностранным бизнесом китайской мафии, возрастало потребление спиртного, невиданный размах приняло курение опиума. Еще в 1928 г. Чан Кайши, как председатель Военного совета, принимает меры против наркомании. Официальным лицам Гоминьдана и правительства, если они находились в плену этого тяжелого недуга (а таких было немало), давалось три года на излечение. Приняты были специальные законы против опиумокурения. Тем из них, кто игнорировал добровольное лечение от недуга, угрожала смертная казнь. Виновные в транспортировке, продаже этого яда расстреливались, а их собственность конфисковывалась.

Генералиссимус взял в свои руки всю машину подавления наркомании, чем в немалой степени способствовал своей популярности. В ноябре 1928 г. во время поездки по стране Чан Кайши отдавал приказы закрывать различного рода сомнительные заведения. В ряде районов широко рекламировались указания Чан Кайши о строительстве новых школ, дорог. Всюду говорили о новой эре. Глава государства хотел показать себя в роли ее родоначальника. «Рабочий день в наших учреждениях весьма короткий — всего лишь 5 часов, — констатировал Чан, — и, несмотря на это, я видел служащих, возлежащих на своих рабочих местах, бессмысленно глазеющих в потолок, читающих газеты или спящих».

Необходимо было — и об этом говорилось немало — восстановить социальную справедливость. Сам Чан Кайши давал собственное толкование этому понятию.