Судьба княгини

Вот же какая странность… Вроде как она и есть правительница величайшей державы ойкумены. Но для спасения жизни своей и жизни своего ребенка способна положиться лишь на преданность тринадцатилетнего глупого мальчишки!

Даже к отцу княжича Василия правительница обратиться уже не рисковала. Ведь Ярослав Владимирович, как укоренившийся в здешних мнениях человек, вполне способен забрать сына с дочерью со службы и прислониться к ее недоброжелателям. Тогда Софья с сыном и вовсе останутся одни!

Но вот холопов ребенку для службы – холопов князь Боровский вполне может и прислать. То уже не о ней забота выйдет, а о собственном чаде…

Впрочем, глубоко в душе имелся у Софьи Витовтовны и еще один, потайной план. Имя сему плану: Юрий Дмитриевич, князь Звенигородский. Женщина могла обратиться за поддержкой к нему.

Но вот беда – по старинному русскому праву после смерти брата старшим в царственной семье становился именно он, Юрий Дмитриевич, второй сын Дмитрия Донского! И первое право на московский трон тоже переходило к нему. Не к Василию, ее сыну, – а к нему, ее ненаглядному воеводе! А значит, именно Юрий Звенигородский превыше всех в русской державе заинтересован изгнать Софью вместе с сыном в Литву, дабы закрепить трон за своей семьей!

Каковое чувство в его сердце окажется сильнее – любовь к ней али желание власти?

Поди угадай!

Посему Софье Витовтовне оставалось только одно: молиться, жечь руны и перебирать обереги, надеясь на удачу. На чудо, которое вернет мужу здоровье. На чудо, которое восстановит жизнь Московской Руси к прежним, привычным и спокойным порядкам.

Но чуда не случилось…

Двадцать седьмого февраля тысяча четыреста двадцать пятого года великий князь Василий, сын Дмитрия Московского, испил до дна густого хмельного меда из костяной чаши безжалостной богини Мары и покинул бренный мир, оставив в своей постели токмо изъязвленное бездыханное тело.

11 марта 1425 года

Москва, Кремль

После похорон великого князя Василия Дмитриевича Большой великокняжеский дворец совершенно опустел.

Нет, его не покинули слуги и стража. Отлаженный механизм сторожевой службы работал без сучка и задоринки: боярские дети призывались в назначенные сроки, караулы выходили на обычные посты, привратники накрепко сторожили ворота, истопники поддерживали тепло в хоромах, дворовые девки убирали в горницах и коридорах и перестилали постели, стряпухи готовили еду, приказчики подвозили припасы, забирали мусор…

Однако трапезная больше не гудела от шумных пиров или многолюдных обедов, никто больше не заходил в думные палаты и не толкался в горницах великокняжеских покоев.

– Нет худа без добра, – по-своему оценила положение невозмутимая ключница, очередным вечером отчитываясь о приходах и расходах в дворцовом хозяйстве. – В иные дни я по семь пудов убоины за день на кухню выдавала, двенадцать пудов крупы всякой да пуд меда, не считая солений и мелких приправ. Ныне же всего по четыре уходит того и другого, и меду меньше бочонка, да при всем при том подворники чуть не впервые мяса кушать вдосталь начали и каши сладкие, за что тебе от них низкий поклон.

– Кто же все сие ест при пустой-то трапезной? – немного удивилась московская правительница.

– Дык караулы-то внизу кушают, Софья Витовтовна, – развела руками Пелагея. – Их в великокняжеские палаты не зовут, но кушают они все едино от казны. Сторожить вроде как ныне и некого, ан посты все едино на местах остаются. Посему службы меньше не стало.

– Убоины стало уходить примерно вдвое меньше, а крупы втрое, – сразу заметила странное расхождение знатная хозяйка. – Я чего-то не понимаю?

– Расход уменьшился, приход остался прежним, – пояснила ключница. – Крупу я могу складывать не токмо в амбары, но и в иные сухие места, а ледники не бездонные. Скоро весна. В теплых хранилищах мясо станет портиться. Уж пусть лучше слуги съедят… – Нескладная рабыня замялась, опустила взгляд и добавила: – Дворня любит тебя, великая госпожа… Ты всегда была справедлива и милостива… Будь уверена в нашей преданности…

Московская правительница помолчала, обдумывая услышанное.

Дворцовая дворня: стряпухи, истопники, уборщики, конюхи, конопатчики, плотники, прачки, рубщики, маляры – уверяли ее в своей преданности! Рабы, никогда не державшие в руках оружие и не знающие службы. И потому совершенно бесполезные в случае серьезной опасности.

Однако ради этой преданности ключница подкармливала их мясом и медом!

Неужели все и вправду так плохо?!

– Слуги часто выходят в город, Пелагея, – подошла ближе к ключнице правительница. – Они знают, о чем шепчутся москвичи…

Рабыня подняла голову. Нервно поправила покосившийся лиф.

– Говори… – приободрила ее женщина.

– Сказывают, великая госпожа, Юрий Дмитриевич теперь государь. Сказывают, он старший, а твой сын по знатности токмо второй. Сказывают, он непобедимый, его весь служивый люд знает и любит. Сказывают, ты собираешься бежать к отцу… Иные призывают тебя и подогнать… Ты гневаешься, великая госпожа? – с тревогой спросила Пелагея.