Судьба княгини

Незадолго до полудня в этой тишине стал различим низкий нутряной гул, идущий откуда-то из глубины земли. Этот гул нарастал и нарастал, став сравнимым с шумом раскрутившегося мельничного колеса – и вот наконец-то из-за поворота дороги, огибающей священную Ярилову рощу, вынеслась сверкающая броней кованая рать.

Дружина, судя по всему, тоже готовилась к встрече. Всадники мчались на рысях, по пять воинов в ряд, одетые словно бы для битвы: в пластинчатых бахтерцах и юшманах, в наведенных серебром и золотом, а иные и в вороненых шлемах с мягкими железными бармицами. Алые щиты-капельки с золотыми львами на лицевой стороне и медной, начищенной до золотого блеска окантовкой, на плечах – алые плащи с меховым подбоем, в руках – рогатины, направленные в небо острыми, длинными и широкими, полированными до зеркальной яркости наконечниками, под которыми развевались разноцветные матерчатые и веревочные бунчуки. Яркие потники под седлами, сбруя увешана серебряными бубенчиками – крупные боевые скакуны тяжело вбивали подковы в сухую плотную землю. И этот топот тысяч и тысяч копыт сливался в единый могучий гул, расходящийся на десятки верст окрест.

Стремительно промчавшись последние две версты, дружина влетела на мост, опущенный через широкий ров – и в тот же миг в городе на всех звонницах оглушительно запели колокола, заглушив набат привратной стражи. Витязи въехали на улицы, запруженные толпами горожан – и поневоле натянули поводья, переходя со стремительной скачки на медленный шаг.

– Слава! Слава!!! Любо победителям! Любо защитникам русской земли! Любо князю Юрию Дмитриевичу! Слава несокрушимому! Любо витязям! Слава великому воину!

Горожане осыпали вернувшихся из удачного похода дружинников просом и ячменем, женщины кидали цветы или просто лепестки, юные девы, выбирая воинов помоложе, подбегали и набрасывали на лошадиные шеи и седельные луки яркие венки и длинные цветочные косы.

Сверкающие броней ратники, крепко сжимая толстые ратовища рогатин и рукояти щитов, степенно улыбались с высоты – широкоплечие, могучие, с окладистыми и хорошо вычесанными бородами. Медленно переставляли копыта тяжелые скакуны, фыркали и мотали мордами – отчего начинали весело звенеть украшающие узду серебряные бубенчики…

– Любо князю Звенигородскому! Слава непобедимому защитнику нашему!!! – Приветственные крики, серебряный звон, бой колоколов, гул набата сливались в единый радостный гул всеобщего праздника, к которому вскорости присоединилось пение многих развеселившихся москвичей.

Под этот звон, эти крики и песни передовые десятки армии, рассыпая просо, лепестки и цветочные бутоны, выехали на площадь перед Большим великокняжеским дворцом, натянули поводья, стали спешиваться. Несколько дружинников взяли коней под уздцы, а пятеро из воинов – наряженные в самые драгоценные бахтерцы и юшманы с наведенными золотом надписями, сделанными на пластинах арабской вязью вперемешку со славянской буквицей, в вороненых с серебром островерхих шлемах, с алыми плащами, подбитыми соболем, на плечах – ступили на ступени крыльца.

На самом верху сего крыльца во главе небольшой свиты воевод встречал великий князь Василий Дмитриевич с супругой Софьей Витовтовной – тоже одетые в соболя и парчу, в шитые золотом платья, в усыпанных самоцветами шапках и драгоценных оплечьях.

Одеяние великой княгини – статной, кареглазой, с белым точеным лицом – дополнял наброшенный на голову поверх шапки платок из невесомого китайского шелка да височные кольца с полумесяцами; в руках же она держала увесистый эмалевый ковш с пенистым хмельным медом, дабы по древнему русскому обычаю напоить гостей после долгой дороги.

Князь рядом с супругой казался гигантом – выше почти на голову, вдвое шире в плечах, с заметно выпирающим брюшком и щекастым округлым лицом. Дополнительную солидность ему придавала борода – седая, с редкой примесью каштановых волос, пышная, широкая, длиной на всю грудь, с двумя косичками по левой стороне, украшенными продолговатыми рубиновыми заколками и золотыми накосниками.

Василий Дмитриевич явственно не находил себе места, то забрасывая руки за спину, то соединяя их спереди, то снова отводя назад, а когда пятеро воинов поднялись примерно до середины ведущей на крыльцо лестницы – не выдержал, сбежал навстречу и крепко обнял идущего первым воина:

– Юра, брат! Какой же ты молодец! Ты опять, ты снова разгромил всех ворогов! Ты всегда побеждаешь! Ты просто настоящий Искандер!

– Всегда можешь быть уверен во мне, брат… – Князь Звенигородский также крепко и искренне обнял Василия. – Приду по первому зову!

Непобедимый воевода стрельнул глазами вверх, на миг прищурился на оставшуюся наверху княжескую свиту и снова бодро сжал брата в объятиях.

– Как же я рад, что ты вернулся! – чуть отстранился великий князь посмотрел воеводе в лицо. Улыбнулся: – Котлы кипят чугунные, костры горят горячие, ножи точатся острые! Быть сегодня пиру великому в честь твоей победы! Столы уже составлены, погреба распахнуты, слуги угощения таскать притомились. Входи в дом, Юра. Ныне у нас праздник!