Судьба княгини

– Подожди, Вась, мы кое-что забыли…

Воевода обнял великого князя за плечо, повел его вниз, на расстеленную перед крыльцом кошму, отступил на три шага, отвел руку в сторону. В эту руку один из дружинников спешно вложил кривую саблю в ножнах с резными костяными накладками.

– Смотрите, люди добрые!!! – громко выкрикнул звенигородский князь. – Вот меч хана Куидадата, разбойника ордынского, что земли Одоевские летом нынешним разорил, а опосля на Рязань двинулся! Так вот нет больше хана Куидадата и его армии[4]!!! Сгинули дочиста все душегубы под нашими копытами!

Собравшиеся на площади горожане радостно взревели, заглушив даже колокольный звон, а Юрий Дмитриевич, немного покрутившись и дав всем москвичам вдосталь полюбоваться оружием поверженного врага, решительно швырнул его к ногам великого князя.

Василий Дмитриевич сделал шаг вперед, наступив на саблю ногой, и снова крепко обнял брата:

– Поклон тебе низкий, Юрий, за службу верную и подвиги ратные! Так входи же в мой дом, садись за мой стол, преломи со мною хлеб, выпей душистого меда!

– Помилуй, брат, – полушепотом ответил воевода. – Я же токмо с дороги. Дозволь хоть железо на подворье своем скинуть да ополоснуться. Не в броне же мне на пиру сидеть! Париться и обедать не стану. Токмо дух переведу, и сразу к тебе. Любо?

– Токмо не задерживайся! Я жду! – Великий князь уже в который раз обнял воеводу и наконец-то отпустил. Стал подниматься по ступеням.

Наблюдавшая за всем этим с высоты крыльца Софья Витовтовна громко хмыкнула. Широким жестом отвела в сторону ковш, сунув кому-то в руки, развернулась и, подобрав юбки, скрылась в распахнутых дверях дворца.

Быстро миновав сени, выстеленные толстым слоем свежей соломы – дабы никто грязь с улицы в горницы не тащил, – она прошла через обитую синим сукном горницу без окон, подсвеченную лишь четырьмя масляными лампами на углах, проскочила в застеленный коричневой кошмой коридор, упирающийся в слюдяное окно. Обгоняя свиту, промчалась под расписным дивными птицами потолком, повернула в конце направо, нырнув в низкую дверь, и зашагала по тесовому полу меж бревенчатых стен – по проходу, предназначенному для слуг. Через тридцать шагов женщина вышла уже в соседних хоромах, снова оказавшись под расписными потолками, между закрытых кошмою стен, и ступая по персидским коврам.

Здесь московская правительница согнала с лица улыбку – для чего ей даже пришлось с силой прикусить губу, с суровым видом миновала три горницы с широкими продыхами над самым полом – для горячего воздуха от стоящих внизу печей – и остановилась перед резной двустворчатой дверью, каковую охраняли пятеро рынд в белых кафтанах и с маленькими бердышами в руках во главе с боярином в шитой золотом ферязи, надетой поверх переливчатой шелковой рубахи, с украшенной плетеными шелковыми шнурками саблей на боку.

Стража низко склонилась перед московской правительницей и распахнула перед ней тяжелые темно-коричневые и глянцевые от олифы створки, ведущие на женскую половину дворца – святая святых великокняжеских хором, куда посторонние гости попадали крайне редко и только по особому приглашению.

– Софья, подожди! – послышался громкий призыв из дальнего конца коридора.

Княгиня слабо улыбнулась, прошла в двери.

– Тебя супруг окликает, Софья Витовтовна, – на всякий случай предупредил боярин из стражи.

– Благодарю, Мамай Олегрович, – кивнула ему женщина, однако сделала еще два шага вперед по пушистому ковру с рисунком из овалов и черно-коричневого плетения. И словно бы в задумчивости остановилась, снова крепко прикусив губу.

Великий князь взмахом руки остановил свиту возле дверей, прошел вслед за женой:

– Софья, подожди!

– Да, мой милый! – резко развернулась женщина, и от неожиданности московский правитель отпрянул, сделав два шага назад. Громко кашлянул, повел плечами, а затем укоризненно покачал головой:

– Ты слишком холодна с Юрием, милая…

– Вот как? – удивленно вскинула подбородок великая княгиня. – Это по какой причине ты так решил, дорогой?

– Ты могла бы спуститься ему навстречу вместе со мной! Похвалить, проявить радость. Все-таки он привез нам еще одну победу! А ты… Ты даже слова доброго ему не сказала!

– Ты советуешь мне проявить интерес к другому мужчине, о мой возлюбленный супруг?! – изумленно приподняла брови женщина.

– Софья, ну что ты говоришь?! – всплеснул руками Василий. – Я же не об этом! Я не призываю тебя его любить. Но нужно же проявить хотя бы благодарность! Он разгромил для нас ордынскую армию, он усмирил для нас Закамье, он покорил Нижний Новгород, он победил новгородцев волховских. Он побеждает для нас всех и всегда! Это главный меч нашей державы! Он нам нужен! Во имя благополучия нашего княжества не следует столь уж явно проявлять свое пренебрежение. И потом, он же мой брат! Я люблю его, а он любит меня. Мы одна семья!

– Подумаешь, татарскую банду разогнал! – пренебрежительно хмыкнула великая княгиня. – Невелика заслуга. Ордынцев всегда бьют все кому не лень. Отец мой сколько раз их громил, твой отец постоянно громил, Юрий, вот, тоже громит. Невелика заслуга!