Судьба (книга третья)

— Это я отлично знаю! — сквозь слёзы усмехнулась Огульнязик. — Ишан-ага сильнее всех демонов и всех чертей. Этот чёрт и свёл меня с ума. И тёлку вашу он же отнял. Поэтому ни вы, отец, добро своё не вернёте, ни я здоровье не обрету.

— Нязик права! — раздался в дверях голос Черкес-ишана.

Азанчи подскочил от испуга и проворно поднялся, намереваясь уйти. Но Черкез-ишан, посмеиваясь, загораживал проход, и старик, весь красный от смущения, пробормотал:

— Оказывается, вы, магсым, подслушали нас…

— Подслушал, — согласился Черкез-ишан. — Теперь всё хорошее, что вы просили у святого Хидыра, придётся разделить нам с Огульнязик. Вы только хорошее просили?

— Хорошее, только хорошее, — подтвердил азанчи. — Я зла никому не желаю. Если ваши желания исполнятся, буду считать, что мои тоже исполнились.

— Все могут груз таскать, а подворачивается почему-то ишак, — непонятно сказал Черкез-ишан, глядя на азанчи. — Вот такой святой простотой и сильны наши «праведники», на таких всё их благополучие держится… На кого же, отец, с виду похож святой Хидыр? Как он выглядит?

— Ваши глаза смеются, магсым, — робко заметил азанчи. — Вы мне не верите?

— Что-то последнее время меня часто стали в недоверчивости упрекать, — сказал Черкез-ишан. — Верю, отец, очень даже верю, рассказывайте.

— Если верите, тогда скажу: святой Хидыр явился ко мне в образе движущегося луча.

— Ага!.. А когда это произошло — до отступления большевиков или после?

— После.

— Через сколько дней?

— Ай, не помню. Много дней прошло.

— Ну, тогда этого «хидыра» и я видел.

— Вы всё же насмехаетесь надо мной, магсым. Грех это.

— Нисколько, отец! Хочешь, объясню?

— Объясните, если сможете.

— Этот движущийся луч был на востоке, в стороне Байрам-Али, верно?

— Так было, — недоверчиво сказал азанчи. — Но… святого Хидыра сразу только один человек видеть может!

— Этого «святого», отец, многие видели, ом меньшевистского роду-племени. Это белые в Байрам-Али, опасаясь нападения большевиков, освещали местность лучами. Прожектором такие лучи называются. Понятно?

— Понятно. А только в луче и человек шёл. Быстро так шёл, лаже бежал.

Огульнязик прикусила губу, боясь выдать себя невольным восклицанием. Она тоже видела луч прожектора, который, упав вниз, осветил бегущего к деревьям Берды. Конечно, прожектор был не в Байрам-Али, как говорит Черкез, а значительно ближе, так как светил очень ярко. Так вот, значит, какого «хидыра» увидел бедняга-азанчи? Ей стало смешно, и она потихоньку фыркнула в кулак. А Черкез-ишан сказал:

— Мог и человек бежать. Это сути дела не меняет.

— Никак не меняет?

— Нет, отец, к сожалению, не меняет. «Святой», которого ты видел, в пять раз меньше свят, чем вот это блюдо с едой. Потому и нет тебе удачи в делах, на Хидыра грешить не надо.

— Ай-я-яй! — горестно покачал головой старик. — Так опозорился!.. Я и раньше слыхал, что есть у русских такие длинные лучи, да, увидев, подумал совсем о другом.

— Кому что снится, говорят, а вдове муж, — засмеялся Черкез-ишан.

— Как же быть теперь? — вконец расстроился азанчи. — Как на людей смотреть стану, как разговаривать с ними начну?

— Ну, если только об этом печаль, то не стоит переживать! — утешил его Черкез-ишан. — В коране — сура семьдесят вторая, аят тринадцатый — сказано: «Кто уверует в господа своего, тот не боится обиды и безумства». Идите, яшули, в аул, смело отвечайте на приветствия, разговаривайте со всеми людьми. И всем говорите, что ишан-ага молился за вас и аллах вернул вам дар речи, потому что вы верили в это. Так вы и сами прославитесь и ишану своему авторитет поднимете. Но больше никогда не пытайтесь увидеть святого Хидыра. Таким, как мы с вами, покажется не Хидыр, а лохматый медведь. Если в ауле появится святой Хидыр, то его первым ишан-ага заметит и так его оберёт, что тот после встречи станет беднее вас. Вот потому святой Хидыр, боясь ишанов и мулл, не приближается никогда к аулам, бродит по пустыне. А увидит человека — бежит от него: думает, что это ишан идёт. Понятно вам?

Огульнязик, зажимая рот рукой, тряслась от сдерживаемого смеха. Но старик-азанчи серьёзно покивал головой.

— Понятно, дорогой магсым, вы совершенно правы.

— Вот так-то! — удовлетворённо подытожил Черкез-ишан. — Если я прав, то беги отсюда, отец, поскорее куда глаза глядят. Подумай хорошенько, если ишан-ага отобрал последнюю тёлку, на которую была вся надежда вашей семьи, то разве он упустил бы такого обладателя богатств, как святой Хидыр? Вот тебе деньги. Бери, не стесняйся, у меня этого добра не убудет. Здесь и на тёлку хватит и на корову. Иди базар и выбирай, что тебе больше по душе.

Азанчи рассыпался в благодарностях и торопливо ушёл, радостно бормоча себе под нос:

— Помог святой Хидыр!.. Помог, благодетель!.. Ниспошли тебе аллах от неизречённых щедрот своих здоровья и долгой жизни, магсым Черкез!.. Пусть ангелы берегут каждый твой шаг и да. не коснётся тебя стрела вражья и меч вражий иззубрится о щит твой…

Он даже не подумал, что, бросив открытой дверь кельи, навлечёт на себя гнев ишана Сеидахмеда.