Судьба короля Эдуарда

«Кто же из них благороднее? — спрашивал я себя. — Эта леди, родившаяся в среде английской мелкой буржуазии, вышедшая замуж за буржуа-адвоката, который, побывав министром, получил дворянское звание, или женщина из Балтимора, урожденная Уорфилд, чьи предки в 1662 году получили от короля Карла II землю в Виргинии; их род ведет свое начало от норманнского рыцаря Уорфилда, который более тысячи лет тому назад пришел в Англию вместе с Вильгельмом Завоевателем и получил землю поблизости от Виндзора. Так кто же из них благороднее, — подумал я, узнав, что эта леди родилась на убогой улочке, где ее мать держала маленькую, сомнительного вида гостиницу. А дед миссис Симпсон, Уорфилд, сначала сражался в армии южан, а потом стал заниматься экспортом, грузил на парусные суда свою пшеницу и отправлял ее в Австралию. Он дружил с президентом Кливлендом. Интересно, чем же предки королевы Марии, внучки венгерской графини Реди, лучше Уорфилдов?»

Однако везде, где я заводил разговор о миссис Симпсон, упоминали о «досье»! «Досье», которое министерство внутренних дел завело на эту даму, как и на всех важных особ, вероятно, содержало все тайны ее безнравственной личной жизни. Когда я спросил моего собеседника, видел ли он это «досье», он, сильно смутившись, ответил, что оно засекречено. Но когда один из наиболее почитаемых в Англии церковных деятелей, мудрый старик, совершенно искренне поведал мне, как ему казалось, всю правду об этой даме, я понял, как глубоко пропитано английское общество ядом клеветы.

Клевету никак нельзя поймать, она приползает на брюхе, словно змея, — так говорится о ней в монологе из «Севильского цирюльника». Никто не может удержать ее, она выскальзывает из рук как мыло. Если бы все, кто клеветал на эту женщину, предстали перед судом, они не смогли бы предъявить даже намека на доказательство своих слов и были бы осуждены. Все клеветнические обвинения, которые мистер Деннис собрал и выпустил в свет — кстати, не имея ни малейшего намерения оскорбить Эдуарда, — автор и издатель вскоре были вынуждены изъять из обращения, выразив при этом свои глубочайшие сожаления. А судья даже заявил: «Очень вероятно, что за нынешним решением последует уголовный процесс» («Таймс», 22 ноября 1937 года).

Ибо после отречения Эдуард, став герцогом Виндзорским, имел право возбудить судебное преследование, как простой смертный; будучи королем, он не имел права защищать в суде себя и свою женщину. Все, что он читал в прессе, все, о чем, судя по всему, шушукались у него за спиной, громоздилось перед ним, и под этой омерзительной кучей сплетен уже было не разглядеть женщину, которую он любил. Эдуард ничего не мог с этим поделать, да и у нас с вами есть только два способа опровергнуть грязные слухи.

Во-первых, достаточно было одного взгляда на эту женщину, чтобы понять: ее так называемая пикантность существует только в разгоряченном воображении буржуа. Женщин, которые пленяли сильных, целомудренных и умных мужчин, в прошлом называли ведьмами и сжигали на костре из-за их невероятной сексуальной привлекательности. Ныне, если следовать фантазиям буржуа, рисующего картину греха, таких женщин можно встретить в ночных увеселительных заведениях, где они, принимая непристойные позы, танцуют под отрывистую музыку или попивают ледяное шампанское.

Во-вторых, имеется абсолютно достоверное свидетельство друга короля: он постоянно находился рядом с Эдуардом во время кризиса, проводил переговоры с его противниками, стремился удержать короля у власти, — в общем, сделать все возможное и невозможное, чтобы все уладить. Если вокруг этой женщины существовали какие-то тайны, если имелись основания обвинить ее в безнравственности, то именно этому человеку министры и священнослужители должны были предъявить соответствующие документы, чтобы он мог сказать королю, что тот плохо распорядился своим доверием. Это важное замечание я услышат из его собственных уст. Этому человеку, пользовавшемуся доверием обеих сторон, не разу не показали ни единой страницы из пресловутого «досье», в его присутствии никто даже не намекал на какие-либо обвинения в адрес миссис Симпсон. Это исчерпывающее доказательство того, что знаменитое «досье» на герцогиню Виндзорскую не содержит ничего, что могло бы бросить тень на ее нравственность. И все-таки эта женщина была отвергнута обществом не потому, что была разведена, а исключительно из-за ее репутации, которую создала при помощи клеветы клика великосветских особ, управляющая Англией.

VII