Судьба ликвидатора (СИ)

— И кто твоя пассия? — краснея, то ли от возбуждения, то ли от принятого алкоголя, спросил Сергей.

— Ее зовут Инге Поль. Она работает парикмахером в Западном Берлине.

— Час от часу не легче. — Демон, поставил наполненную рюмку на стол, вскочил с места и начал расхаживать по комнате, едва сдерживая раздражение. — Тебе что, наших баб мало? Да, если б ты только раньше сказал, что тебе так приспичило, мы бы тебе женский взвод подобрали из числа аттестованного или вольнонаемного состава нашего представительства. А так, ты хоть сам представляешь себе, какой геморрой ты приобрел себе и нам?

— Да, все будет нормально, Сергей Александрович, — попытался ослабить напряжение Богдан. — Она только работает в Западном Берлине, а родом она отсюда из Дольгова, это в нескольких километрах от Берлина. У нее и сейчас там отец владеет автомастерской.

— Владеет автомастерской. — Не скрывая сарказма, передразнил его Демон, — Другими словами капиталист, эксплуатирующий наемный труд.

— Не надо так. — Твердо произнес Сташинский и строго посмотрел на своего куратора. — Она хорошая девушка и никакие вольнонаемные барышни мне не нужны. У меня своя голова на плечах есть и наши отношения с Инге никак не повлияют на мою дальнейшую работу.

Демон вновь сел в кресло и немного смягчив взгляд, спросил:

— У тебя хоть хватило ума не раскрыться перед ней.

— Ну что Вы, Сергей Александрович, — Сташинский воспринял изменение в настроении куратора, как шаг к компромиссу, — Я же не настолько глуп, чтобы из-за девушки ставить под вопрос всю свою дальнейшую карьеру. Обещаю Вам, что моя личная жизнь никогда не пересечется с моей работой.

— Не зарекайся. — Отмахнулся Сергей, — Основная масса наших коллег прокалываются именно на бабах. — Он укоризненно посмотрел на Богдана и вновь взял в руки рюмку коньяку. — Ладно, сейчас опиши свои похождения в Мюнхене, а я пока подумаю, как преподнести твою любовную историю руководству.

Сташинский подвинул к себе лист бумаги и сразу начал писать. Демон, наблюдая за своим подопечным, продолжал мелкими глотками потягивать коньяк, развалившись в кресле. Успех ликвидатора был и его успехом, только за выполнение этого задания он надеялся получить более серьезную награду от руководства 13 отдела ПГУ КГБ СССР, нежели фотоаппарат.

* * *

Через неделю на берлинской квартире, которую снимал Богдан, собрались некоторые представители советской резидентуры, посвященные в курс дела, чтобы совместно отметить удачно проведенную операцию, а заодно и приближающееся 40-летие Великой Октябрьской социалистической революции.

На следующий день, с больной головой от тяжелого похмелья, Сташинский с паспортом на имя Александра Антоновича Крылова вылетел из Берлина в Москву. В самолете его постоянно мутило, он неоднократно просил у бортпроводницы воды и периодически выходил в туалет, однако легче не становилось. Ему казалось, что конца этому полету не будет никогда.

* * *

В итоге, через несколько часов, немного пошатываясь, с бледно-зеленым цветом лица, Богдан все же вышел из самолета. Никогда в жизни его не радовали так бетонные плиты аэродрома, как в этот раз. Он готов был упасть на них и целовать, как самое дорогое, что осталось в его жизни, и не потому, что вернулся на Родину, а потому, что вновь обрел твердую опору под ногами. Вместе с пассажирами этого рейса, он вошел в здание аэропорта. До этого Богдану дважды приходилось бывать в Москве. Первый раз он отправлялся отсюда в Варшаву, когда выезжал на стажировку. Второй раз вылетал в Берлин. Он любил и недолюбливал этот город одновременно. С одной стороны его поражали гордое величие столицы, ее архитектура и история, с другой стороны, бурная жизнь, суета и масштабы, при которых переезд из одного конца города в другой занимали полдня, просто пугали. В свое время родной Львов казался ему настоящим мегаполисом, но в сравнении с Москвой, он воспринимался, как уютный и провинциальный городок. Но даже не этот момент оставлял у Богдана негативный осадок от столицы, а скорее то, что приезжал он в Москву не отдыхать, а встречаться со своим руководством. На свете мало найдется людей, которые испытывали бы душевный комфорт от посещения властных кабинетов, где порой от одной беседы с высокопоставленным начальником или вредным чиновником, зависит твой дальнейший взлет по карьерной лестнице или безжалостное падение. Сташинский не был исключением в этом вопросе. Ему предстоял разговор с непосредственным руководителем отдела. Конечно, повод для встречи был для него благоприятным, но начальники, есть начальники, и никогда не знаешь, чем закончится общение с ними.

Не успел Богдан получить свои вещи, как к нему подошел молодой человек, ростом чуть выше среднего, худощавый в сером пальто и такой же шляпе. Быстрым движением, он вытащил из внутреннего кармана красную корочку удостоверения, и, не раскрывая его, также быстро спрятал обратно.

— Добрый день, — с радушной улыбкой на лице, поздоровался он. — Вы Александр Крылов?

— Да, — удивленно посмотрел на незнакомца Сташинский, — С кем имею честь?