Судьба ликвидатора (СИ)

Увидев его на пороге, сестры выскочили навстречу, а мать, вытерев руки полотенцем, строго спросила:

— Ты, почему так долго не приезжал? Я вся извелась, не зная, где ты и что с тобой?

— Все нормально, мама. Учеба задержала. С первого раза не смог сдать зачет, вот и пришлось заниматься по выходным. — Богдан поцеловал сестер и, подойдя к матери, нежно ее обнял.

— Помой с дороги руки и садись за стол, обедать будем. — Прежним тоном, сохраняя нотки обиды, сказала женщина и стала собирать на разделочную доску вареники.

Богдан оставил пиджак в коридоре и, засучив рукава, вернулся во двор. Следом за ним, с кувшинов воды проследовала сестра Ирина. Она была самой старшей в семье, поэтому к брату относилась с материнской теплотой и заботой. Полив на руки водой, она протянула брату полотенце и полушепотом спросила:

— Что у тебя случилось? В этот раз ты приехал не такой, как обычно. У тебя взгляд потерянный. Я никогда не поверю, чтобы ты не смог выучить какой-то урок. Может, расскажешь сестре?

Парень грустно улыбнулся в ответ, и, тщательно вытерев руки, повесил Ирине полотенце на плечо. — Я все тебе расскажу, но потом. Не хочу, чтобы нас услышали родители и сестры.

— Как знаешь. — Пожала плечами девушка и терпеливо пошла вслед за братом в дом.

За обедом Богдан старался держать себя непринужденно и даже беззаботно, постоянно рассказывая о своей учебе, периодически вставляя в свое повествование, новые анекдоты и смешные истории из студенческой жизни. Однако все эти байки и напускная беззаботность не могли скрыть от матери истинного настроения сына.

— Это все хорошо и очень интересно, — перебила его мать, — Но мне кажется, что ты нам чего-то не договариваешь.

— Ничего я не скрываю, — не глядя женщине в глаза, ответил Богдан, — Просто я взрослею, у меня появилась личная жизнь, поэтому начинаю меняться. Не обращай внимания на мое настроение. У меня все в порядке.

Он встал из-за стола и, поблагодарив мать, вышел во двор. Раньше, когда еще на стадии подготовки, общаясь с Ситниковским, он даже не предполагал, что по приезду домой будет испытывать чувство вины перед своими родственниками. Переступив порог родного дома, он, наконец, полностью осознал, насколько изменила его жизнь злосчастная подписка о сотрудничестве с МГБ. Никогда с самого детства он ничего не скрывал от сестер и не лгал родителям, а теперь ему приходилось не только лгать, но и где-то предавать их, используя свою сестру для получения нужной информации. И самое главное, он не мог признаться своим родным, что отныне он уже не студент, а не известно кто. Впереди его ожидала полная неизвестность. От сознания этого, он начинал презирать самого себя, но в это же успокаивал себя тем, что только таким образом может спасти свою семью от тюрьмы или выселения в Сибирь.

Он присел на скамейку и, вытащив пачку «Беломора», закурил. Богдан смотрел на знакомый с детства двор, раскидистые яблони в саду, посеревший от времени колодец, гусей, важно, прохаживающих по недавно скошенной траве и его душу одолевала нестерпимая тоска. По сути, глядя на все это, он прощался со своей старой жизнью, погружаясь в неведомую бездну.

— Теперь ты мне можешь сказать, что у тебя случилось? — обратилась к Богдану сестра. Она настолько тихо подошла к нему, что тот невольно вздрогнул.

Парень затушил папиросу и бросил окурок в ведро с куриным пометом, стоящим неподалеку.

— Знаешь, Ирина, по-моему, за мной следят чекисты. — Ответил он, начиная свою игру, и осторожно осмотрелся по сторонам.

— Так, так, — сестра присела рядом на скамейку, — а теперь рассказывай все подробно с самого начала. Насколько я помню, ты никогда ничего не делал такого, чем бы мог заинтересовать НКВД.

Богдан тяжело вздохнул и, грустно улыбнувшись, начал рассказывать.

— Все началось с убийства Ярослава Галана. Не так давно мы с ребятами обсуждали, кто мог его убить и за что. Один из студентов начал рассказывать, что его казнили воины УПА за то, что он выступил против Ватикана на Нюрнбергском процессе и требовал суда над Степаном Бандеры. Он вычитал это в местных газетах. — пояснил Богдан. — При этом упомянул, что основным исполнителями убийства милицией признаны Илларий Лукашевич и его брат. Я сразу сказал им, что это полная чушь. Дело в том, что я лично был знаком с Илларием и точно знал, что в день убийства ему в больнице удаляли гланды.

— Ты что совсем ума лишился? — возмущенно произнесла Ирина и от ужаса прикрыла рот ладонью. — Да, кто же хвастается такими знакомствами. И потом, зачем ты вообще поддерживаешь такие разговоры. Неужели ты не понимаешь, что среди вас есть провокатор, который специально поднимает подобные темы.

— Теперь понимаю, но и это еще не все. — С обреченным видом буркнул Богдан и, сделав глубокий вздох, продолжил. — Когда ребята поинтересовались моим мнением, я забыл об осторожности, потому что доверял всем своим товарищам и высказал предположение, что его могли убить сами сотрудники НКВД. Ведь не просто так, Галана за неделю до убийства, уволили из редакции газеты «Радяньска Украина».