Судьба на плечах

Сгустилось там, за плечами – тьмой. Стикс, Коцит, Ахерон, Лета, асфоделевые поля – свились, спутались воедино, рванулись столбом чистой мощи к своду и взгляд – оттуда, уже оттуда…

Воин в перекосившемся фаросе силится не уронить двузубец. Воину, наверное, сказали – беречь оружие своего господина. А какое там беречь, если недотепе-солдату такое и поднять-то не под силу…

Вон, плечи ссутулились, будто валун на них взвалил.

«Я… я удержу…»

Удержишь ли? – в сомнении подпрыгивают в бездне черные, гниющие куски того, кто когда-то повелевал временем. Это тебе не серп у папы стащить. Ты же и не царствовал никогда – так, на посылках у брата войну пробегал, невидимкой прошастал – так удержишь ли, невидимка?!

Кулак свился, прижался вниз: раздавить надоедливую малявку? Придушить непосильной ношей? Да ладно, зачем, пускай. Он уже и так понял, что ему тут не место. Со временем до тупоумного дойдет, что не подземным тут – не жизнь, что тут вообще никому не жизнь, нет тут жизни… что никакие победы и свершения на поверхности не сделают его здесь Владыкой.

– Верно. Не сделают. Потому что я сделаю это сам.

Загрубевшие от поводьев пальцы крепче сжались на символе власти, и мир примолк в недоумении.

Клубок болотной тины так и стоял в горле – липкий, мерзкий, с гнильцой.

Я взял своим жребием мир, в котором нельзя жить. Радоваться. Видеть солнце.

Я дурак, я не понял этого сразу, зато теперь осознал сполна – спасибо Элизиуму, созданному отцом…

Только ведь я шел сюда не затем, чтобы жить.

«Кто ты, чтобы владеть мною?» – рыкнуло раздраженно в лицо.

Ученик Таната Жестокосердного, который учил меня быть воином, – и потому мы еще повоюем.

Родник Страха – и потому не боюсь тебя.

Ученик Аты-Обмана – и потому мы с тобой поиграем в подданного и Владыку.

И я буду не подданным, как тебе такое?

Ответа не было – так, насмешливое ворчание. Вот Тартар так и не собрался убираться с плеч.

Как лег – так и остался, будто венец.

Только не на голову почему-то.

[1] Гинекей – женская половина дома.

[2] Мормо или мормолики – некая разновидность демонов женского пола, обычно причислялись к свите Гекаты. Могли менять обличье, питались кровью.

[3] «Стикс» - от греч. «чудовище»

Сказание 2. О судах и покушениях

В царстве теней – в этом обществе строгом –

Нет ни опасностей, нет ни тревог…

В. Высоцкий

Первое обычно помнится. Адамантовыми крючьями вцепляется в память. Выступает ухабами из дороги жизни: побредешь по ней вспять к горизонту – и откуда что возьмется: первый меч, первая игрушка, первый зазывный взгляд девушки, первая драка и первый выбитый зуб… Первый убитый враг.

Хочешь увидеть второе… третье… последнее! – а первое настойчиво лезет в глаза, выпячивает грудь колесом: а я важнее!

Первее…

Хотелось бы думать, что у бессмертных не так. Что у них и десятое, и тридцать седьмое – всё одинаково величественно, все помнится с равной важностью…

Но вот я смотрю в черную воду – пока что, кажется, все-таки бессмертный – и вот они встают передо мной, мои вехи.

Первый учитель – тусклые отблески на черном клинке, шелест железных крыльев: «Бездарно дерешься»…

Первое касание губ – скала в объятиях у моря, серебряные текучие пряди вперемешку с черными, жесткими: «Не останавливайся, только не останавливайся…»

Первое поражение – Полынное Поле, музыка проклятий и стонов, обожравшиеся падальщики: «Проведи меня в подземный мир. Хочу поговорить с Эребом и Нюктой».

Первый шаг навстречу самому себе – щербатые ухмылки Циклопов, пальцы скользят по холодной поверхности шлема: «Хочешь – исчезну?!»

Первый взгляд тогда – на поляне в Нисейской долине: танец, медные кудри, взлетающие в воздух: «Ты будешь моей женой…».

Первое, первое…