Судьба наизнанку

   Поставив всё-таки последнюю пустую банку на стерилизацию, она бросила прихватки на пол и за два шага оказалась в обьятиях стоявшего у открытой кухонной двери мужа.

  - Ну, вот - он постарался сказать эти слова как можно спокойнее - призывают. Явится завтра к девяти утра в районный военкомат.

   Вероника ничего не сказала, спрятав лицо на широкой груди. После короткой паузы, показавшейся Олегу немыслимо длинной, она подняла голову. Слёз и прочего выражения слабости не было, лишь в серых глазах затаилась хорошо скрываемая от мужа печаль.

  - Завтра, значит. Да, быстро закончился наш медовый месяц.

  - Ты сядь, сядь, не волнуйся - несколько суетливо произнёс Реутов, осторожно продвигаясь в обнимку с женой в сторону ближайшего табурета - насколько я в курсе, резервистов-спецов призывают по милиционной системе.

  - То есть - постарался развеять невысказанные опасения Вероники Олег - может, я в армию как на работу ходить буду, а ночевать дома. Ну, в крайнем случае, на неделю отбывать в расположение, а все выходные проводить с семьёй.

   Вероника, не отрывавшая всё это время взгляда от мужа, двумя пальчиками вытащила зажатую в ладони Олега повестку.

  - Не знала, что ты у меня спецрезервист - сделала вывод после внимательного изучения бумажного квадратика Вероника - здесь про это ничего не написано. Только твоя фамилия и адрес военкомата.

  - А зачем про это писать? - удивился Олег - и так понятно.

   Он для пущей надёжности стал загибать пальцы.

  - Во-первых, повестку принесли мне, уже отбарабанившему. Во-вторых, принёс её мне сержант, сразу под роспись. Журнал, где я расписывался, со штампом городской комендатуры, что знаешь, весьма редкое для нашей армии явление. В-третьих ...

  - Достаточно - узкая ладонь легла на грудь Олега - я понимаю. Закончим с консервированием и пойдем, прогуляемся. Под ручку.

   Она улыбнулась, но в последний момент губы её слегка дрогнули.

  - Заседание трибунала объявляется открытым и непрерывным до вынесения соответствующего решения - Николай, сказавший слегка поднадоевшую за последние месяцы фразу, быстро расписался в 'шапке' протокола и передал его Алексею. Пока два оставшихся 'трибунала' визировали соответствующим образом размеченный лист формата А4, он раскрыл лежащую перед ним папку в твёрдом картонном переплёте и углубился в чтение представленных доказательств.

   Алексей, расписался, так же, как Меркушев, поставил время рядом с расшифровкой и протянул лист третьему действующему лицу - зам. Департамента информации областного правительства, ранее известному Харьковскому адвокату, Анатолию Борисовичу Хорману. Классическому, так сказать, представителю племени юридических защитников и консультантов - коренастому, лысоватому, с брюшком, вальяжному господину сорока пяти лет от роду в хорошо сшитом костюме. Не заглядывая в паспорт и родословную, можно с первых минут знакомства с уверенностью сказать, что папа его - юрист. Возможно, не в одном поколении.

   Хорман буквально выхватил из рук Мишина протокол и со вкусом, медленно, расписался. Алексей с любопытством смотрел, как под паркеровским пером вытанцовывается изящно размашистая, многоуровненная и занимающая всё отведённое ей место подпись. 'И не лень ему такие вензеля выводить?' подумал Мишин, наблюдая за почти моментальной каллиграфией.

   Закончив с формальностями, Анатолий Борисович защёлкнул на ручке анодированный под золото колпачок, положил актуальное времени стило рядом с протоколом и с некоторым недоумением воззрился на спокойно сидевшего в кресле Мишина.

  - Позвольте, Алексей Александрович - слегка растягивая слова, спросил Хорман - неужели Вы читать ничего не будете?

   Он указал слегка полноватыми пальцами левой руки на лежащую перед Алексеем стандартный файл-накопитель, точно такой же, как у Меркушева. Перед самим Хорманом на глянцевой поверхности стола лежал только протокол. Всё что нужно было по делу, он знал и так. Собственно, даже упакованные в привычный офисный формат они были не совсем актуальны, являясь лишь подобием предъявляемых обычному суду документов. Но суд этот был необычным, как и закон, по которому принимали решения собравшиеся втроём заместители начальников правительственных департаментов. Он был настолько за гранью прежнего, во всех смыслах этого слова, правового поля, что мог обойтись совсем без письменных, и вообще любых, доказательств. Единственным документом, обязательным к ведению, был упомянутый протокол. На гербовой бумаге с водяными разводами, впечатанной голограммой и вшитой по диагонали металлической полосой. Суть рассмотренного дела и приговор, ограниченные подписями, фиксирующими начало и завершение спецтрибунала по спецпреступлениям спецподсудимых - двенадцати тысяч государственных служащих гражданского аппарата власти Республики.

   Отстроенная после Перехода (так решили ныне величать события раннего утра двадцать второго июня) пирамида госуправления на попаданских землях была проста и понятна, как кристаллическая решётка алмаза. Только за счёт формы и количества связей придающая, в общем-то заурядному углероду достойную прочность и чистоту.