Судьба непринятой пройдет

Они ужинали, привычно обсуждая какие-то незначительные вопросы, не вдаваясь в подробности рабочих проблем и дел друг друга. А когда закончили с горячим и перешли к чаю, Югров, откинувшись на спинку стула, посмотрел задумчиво на жену и вдруг спросил:

– Напомни мне, Галь, почему мы решили не иметь детей?

Она замерла на мгновение, не донеся чашку чая до рта, посмотрела на него острым изучающим взглядом, медленно вернула чашку на блюдце и задала встречный вопрос раздраженным, обличительным тоном:

– Что, какая-то из твоих командировочных девиц родила тебе ублюдка?

Настала его очередь смотреть на нее изучающим долгим взглядом.

– Нет, – коротко-односложно произнес Югров.

– То есть наличие самих девиц ты не отрицаешь? – усмехнулась саркастически Галя.

– Галь, – удивился Игорь ее тону и ее внезапному нападению. Он не мог упомнить, когда они ругались в последний раз и чтобы она его в чем-то обвиняла, кроме той давней истории с ее взятками. – У тебя какие-то неприятности? Что-то случилось? С чего ты вдруг на меня накинулась?

– А чего ты задаешь такие вопросы? – негодовала Галина. – Я, между прочим, еще молодая женщина, мне всего тридцать шесть, я еще спокойно могу родить.

– Ну да, можешь, – согласился он и спросил: – А хочешь ли?

– Да что ты пристал ко мне с этими детьми! – взвилась Галина, вспыхнув раздражением. – Не хочу я никаких детей! Не хочу! Пусть тебе твои девки командировочные рожают!

И вдруг Югрова посетила неожиданная мысль, расставляющая все по местам и объясняющая все непонятные раньше детали, и он спросил провокационно, что называется, «выстрелив» наугад:

– Я так понимаю, у тебя что-то разладилось с любовником? Тоже детей от тебя требует?

– Что за провокационный вопрос? – возмутилась Галина, но как-то без былого огонька чистого негодования, кипевшего в ней только что, удивившись несколько картинно. – Совершенно сейчас неуместный! Ты меня что, обвиняешь?

– Ну ты же меня обвиняешь, – пожал он плечами.

– Югров, – усмехнулась покровительственно Галина, – когда мужчина проводит бо́льшую половину года в командировках, совершенно очевидно, что он изменяет своей жене, трахая любовниц провинциальных в этих своих экспедициях.

– «Когда жизнь излишне деловая, функция уходит половая», – пошутил невесело Югров. – Ты преувеличиваешь мои сексуальные потребности и возможности, если учитывать, в каких условиях и местах проходят наши экспедиции.

– Да все я знаю про ваши экспедиции, – отмахнулась, скривившись, Галина и предложила провокационно: – Давай начистоту: что, скажешь, никогда мне не изменял?

– Знаешь, Галь, – устало потерев двумя руками лицо, ответил Игорь, – можно быть честным с человеком, и он в ответ будет с тобой честен, такой психологический прием называется «встречная исповедь». Только вопрос в том, насколько вас обоих устроит эта честность. Ты действительно хочешь, чтобы я тебе исповедался? А ты готова исповедаться в ответ? Готова ответить на простые вопросы: почему мы никогда не ездим в отпуск вместе, зато ты с удовольствием ездишь с кем-то из твоей администрации? Готова ответить, хранила ли ты мне верность, когда я был в командировках, при твоем-то темпераменте? И готова ли объяснить мне, почему ты сейчас на меня набросилась, стоило спросить о детях?

Он посмотрел на нее в упор тяжелым изучающим взглядом.

Галина бы никогда не смогла работать на той должности, которую занимала, если бы не умела держать удар и сохранять невозмутимость в любой непростой ситуации. Не могла бы, но то работа. Что-то дрогнуло у нее в лице и промелькнуло досадой в глазах.

– Ясно, – устало выдохнул Югров и тяжело поднялся со стула. – Стоит только колупнуть глянец, как понимаешь, что на самом деле все не то, чем тебе казалось. Ладно, Галка, рано или поздно мы бы к этому пришли, не расстраивайся.

– К чему? – спросила она раздраженно.

– К этому разговору, к тому, что надо что-то менять в нашей жизни, – объяснил Югров.

– Я не собираюсь ничего менять. И если ты намекаешь на развод, то я не намерена с тобой разводиться, несмотря ни на что, – заявила она.

– Несмотря на что конкретно? – уточнил, устало усмехнувшись, Игорь.

– Да что ты спрашиваешь! – вспыхнула она новой волной раздражения. – Ты с самого начала прекрасно понимал, что не ровня мне ни по каким параметрам. Ты был ограниченным нищебродом из низших социальных слоев, из трущобы какой-то, а наш брак, как называла этот фарс бабушка, просто дичайший мезальянс! И из-за тебя мне пришлось уехать из Москвы. Я вообще не понимаю, какого хрена я тогда так в тебя вцепилась. Ты очень отличался от парней и мужчин, окружавших меня, и казался мне настоящим мужиком, способным на самостоятельные поступки, эдаким бруталом, вот и повелась на что-то посконное. Впрочем, теперь уже не важно, о чем я тогда думала. Я и такой муж, это, конечно я дала жару…

Иронично усмехнувшись, она покачала головой и развела руки жестом, подчеркивающим невозможность соединения этих двух параметров.