Судьба Охотника (СИ)

– После вас, – учтиво улыбнулся я в маску, пропуская Охотника вперед, вдоль темного переулка, не сомневаясь в направлении, и незнакомка проплыла мимо, уверенно ступая по воде.

Некоторое время мы в тишине двигались по городскому коллектору. Женщина шла, прочищая дорогу, отрубая головы крысам, а я гулкими выстрелами сбивал притаившихся в нишах повыше ворон, и вскоре мы вышли к кладбищу, уродливыми зубами разрушенных памятников ощерившемуся перед часовней.

– У нас неплохо получается работать в тандеме, – заметил Охотник, но я так и не понял, ирония звучала в ее голосе, или мне только показалось.

Я развел руками – разве это важно?

– Никогда не поздно начать, – ответил я, осматриваясь.

Гробница в центре кладбищенского круга принадлежала одному из Великих, ныне нематериальному существу, пронизывающему все и вся. В зловещей беззвучной пустоте словно таились бестелесные чудовища, наблюдавшие за нами с обуглившихся ветвей черных деревьев и каменных выступов на периферии. Меня не покидало ощущение, что мы не одни, впрочем, наученный опытом неоднократного прохождения этого Кошмара, я ждал начала представления.

Мы оба знали, что нам предстоит – в тысячный, а может и миллионный раз, – и потому терпеливо прислушивались к каждому шороху.

– А вот и ты, – произнесла моя незнакомка, адресуя реплику высокой сгорбленной фигуре, появившейся впереди. – Пунктуален!

Лишившийся разума священник с секирой, превращающийся в середине битвы в оборотня – вот это противник! Как и прежде сливаясь в кровавом танце огня и стали, мы были с незнакомкой едины, действуя так, словно читали мысли друг друга…

Мы прошли Кошмар у гробницы вдвоем множество раз – этот и сотни других жутких видений; множество раз мы погружались в Сон, расставались и вновь воссоединялись, видя один и тот же пейзаж, вдыхая один на двоих воздух, глотали сладкую и пьянящую кровь, поглощали отголоски и тратили их, рассеиваясь при неудаче в сиянии, насыщаясь при успехе.

Мы были идеальными напарниками – непобедимыми Добрыми Охотниками, – навсегда лишенными скуки и одиночества. Мы были по-прежнему заперты в клетке – но мы больше не видели ни стен, ни прутьев, ни тяжелых оков, ибо вместе мы ощущали миры шире, чем они являлись на самом деле.

========== 6 ==========

В часовне было спокойно. За каменными стенами бушевал ураган, противоестественно обрушившийся на проклятый Город, заставший его врасплох, пробудив уродливых тварей, выгнав их из нор и щелей. Ветер гулял по перекладинам сводчатых потолков, однако нас не волновала буря – часовня, пожалуй, единственное безопасное место во всем Городе, надежно укрывала любую страждущую душу и от чудовищ, и от непогоды.

Лампа для перехода в Сон горела в центре зала, но мы не спешили ей воспользоваться – мы решили перевести дух и послушать музыку, погребальную мессу Кошмара.

Охотник сидел в кресле, сполохи вечных свечей играли светом и тенью на ее бледном лице, а я устроился подле на полу, положив голову ей на колени. Женщина гладила меня по волосам – сначала в перчатках, а затем отбросив их на пол к моей шляпе, – и я задумчиво млел от долгожданного ощущения покоя.

Несмотря на то, что мы бесконечное количество Снов вместе, подобные моменты случались редко – реже, чем я мог бы хотеть. Я желал, возможно, больше – гораздо больше… Но чувства к моему Охотнику, моему партнеру, порой сбивали меня с толку.

Я вдруг вспомнил, как вечность назад мучился догадками, что стоит за пределами Охоты и существованием Охотника – как изнывал от одиночества и потерянности, беспрестанных вопросов о смысле пустой погони за отголосками… Я обрел ответ – он был у меня под носом. Сейчас я в буквальном смысле вдыхал родной запах, смешанный с кровью и влагой мокрой одежды, и маска почти сползла с носа.

Поза была не удобная, и колени уже затекли от согнутого положения, но подобный дискомфорт был даже приятен – в любой другой ситуации я бы даже не почувствовал ничего.

Я поднял голову, ловя взгляд темных глаз, удерживая ладонь Охотника у своего лица. Она прикоснулась к моей щеке – сначала нежно, потом более требовательно, – разворачивая голову к себе и стягивая повязку. Я облизал пересохшие губы, повинуясь влечению, неконтролируемому порыву, и приподнялся на одной руке, продолжая цепляться за запястье Охотника, склонившегося ко мне.

Она улыбнулась – на ней была шляпа, а маска была спущена на шею, – но отняла руки, оставив меня в недоумении хлопать ресницами. Одним движением она сняла головной убор, расстегнула и стянула повязку вместе с пелериной, и каштановые волосы упали на плечи упругой волной.

Я вновь чуть не задохнулся от необычного кипящего тепла, разливающегося по животу к груди и конечностям, от пугающих внезапностью мурашек, бегущих по позвоночнику.

Руки Охотника избавили меня от перчаток. Пальцы Охотника переплелись с моими – и это был первый раз нашего рукопожатия без перчаток… Проклятье, я будто опьянел от моря крови, обрушившегося на меня сокрушительной волной!