Судьба открытия

Глебову вспомнилось Октябрьское восстание; пришли в память ленинские слова: «Нельзя ждать!! Можно потерять всё!!»

Нельзя отряду задерживаться на этом месте, подумал он.

«Стоять будем — окружат, артиллерию вызовут. Поодиночке разобьют: шахтеров и нас. Нет, дудки! Наступать без промедления…»

Он огляделся: утренние сумерки становятся светлее.

— Хохряков! — позвал он. — Хохряков!.. Пришлите ко мне Хохрякова!

Шахтерский делегат оказался поблизости, прибежал.

— Иди, — сказал Глебов, — немедленно поднимай на руднике народ. Мы выступим отсюда… видишь, убитые, раненые… ну, минут через сорок. Ворвемся на рудник, а вы тогда в тыл ударьте казакам. Понял?

— Понял, — ответил Хохряков. — Сделаем. — И добавил, помолчав: — Хлопца при вас, я считаю, оставлю. Дорогу вам покажет наилучше.

— Какого хлопца?

— Да что за мной увязался.

— Да, — вспомнил Глебов, — Петр Шаповалов! Ладно… Ты иди!

Хохряков разыскал Петьку, растолковал, что вести придется на Русско-Бельгийский, со стороны улицы, где лавка Сычугова. Велел не отлучаться от Глебова. И сам ушел в степь — пошел замысловатым зигзагом, то наклоняясь, то перебежкой, и двигался будто не к Русско-Бельгийскому руднику, а мимо, не понять куда,

Для убитых стали копать могилу — наспех долбили мерзлую землю.

Когда готовились к похоронам, Петька услышал разговор, Говорить начал Рязанцев, Он сказал, глядя на кучу мерзлой глины:

— Судьба нашего поколения, Павел Кириллович…

— Какая судьба? — спросил Глебов.

— Трагическая. Судьба наша — лечь костьми… Вы не подумайте, я не ропщу. Я, видите, философ. Я сознательно иду на это. Но мы все-таки жертва, фундамент будущего счастья… фундамент общества, которого мы с вами не увидим. — Рязанцев поднял комок глины, подбросил его на ладони.

Глебов посмотрел пристальным взглядом, морщины лучами собрались вокруг его глаз. Слегка, словно неодобрительно, качнул головой. Негромко сказал:

— Мы иначе рассуждаем. Коммунисты то-есть. Давайте в другой раз вернемся к этому. Ладно, потом.

Он повернулся к могиле. Молча следил, как опускают в нее тела Карачаевца и Гайфутдинова. Петька увидел — по его щеке скатилась одинокая слеза. Глебов тут же смахнул эту слезу и крикнул, вскинув перед собой руку:

— Товарищи!

Вокруг тесной толпой стояли красногвардейцы.

Речь его была короткой, но каждое сказанное им слово казалось Петьке необыкновенным. В самое сердце падали эти слова. Он говорил о буржуях — вот таких, решил Петька, вроде инженера Дубяго или Сычугова. Он говорил, что богачи и генералы пулей хотят накормить голодных, плетью утереть слезы матерей и жен.-Он говорил о правде революции — правде, которую несут большевики. Высокая честь, сказал он, в борьбе погибнуть за справедливое дело. Но неверно, ошибочно было бы думать (сказав это, Глебов взглянул на Рязанцева), будто наш удел — только погибнуть, принести себя в жертву, костьми лечь в фундамент будущего…,

— Нет! Большевики живут, чтобы строить, творить, бороться, как можно больше сделать за прожитые годы. Дух захватывает — посмотришь, чего уже достигло наше поколение, чувствуешь радость осуществленной мечты? Мы — не фундамент человеческого счастья, мы, товарищи, — творцы его! Вспомните: веками… над Россией реял двуглавый орел. Прочны были царские тюрьмы. Не дремали царские жандармы. Пролетарии гнули спины, голодали… случалось, смерть находили в подневольном труде. — Голос Глебова теперь стал звонким, молодым, губы побледнели от душевного напряжения. — А чья сейчас власть в России? Наша! Что мы защищаем сейчас? Первую в мире Советскую социалистическую республику! Калединцы, другие лютые враги — растоптать, раздавить хотят юную страну рабочих и крестьян, закабалить нас, загнать в кандалы. Но мы победим! На нашем знамени святая кровь погибших за революцию, за коммунизм. В бой, товарищи, — мы отомстим за Карачаевца, за Гайфутдинова, за все поруганное человечество! Клянемся же над их могилой: сражаться будем, трудиться не покладая рук, крепить нашу Советскую республику, крепить изо всех сил!.. В бой, друзья! Да здравствует власть Советов! — Он уже не говорил — он выкрикивал, потрясая высоко поднятой рукой: — Теснее сплотите ряды! В бой, товарищи! Да здравствует партия большевиков! Да здравствует вождь революционного Пролетариата — Владимир Ильич Ленин!