Судьба первородной

Говорят, что с годами, проведенными вместе с одной женщиной, страсть утихает. Так говорят. Он слышал об этом. Но всякий раз, когда его губы находили ее, руки касались бархатистой кожи, он ощущал, будто под кончиками его пальцев пробегают крошечные электрические разряды, будоража в нем, кровь и пробуждая желание. В день, когда он смог назвать ее своей, ему на миг показалось, что на небе зажглось вечное солнце, что убережет их от любых невзгод. Казалось, что этот океан счастья никогда не иссякнет, и день, когда родился их общий сын, стал самым счастливым в их жизни… Тогда ни он, ни она не знали, что любовь способна причинить боль. Любовь к ребенку, который не унаследовал способностей родителей и родился обычным человеком. Разве можно принять подобное? Разве мог он смириться с подобным? Его Соль никогда не плакала, не раскрывала мысли, которые не покидали их обоих. Рано или поздно им придется расстаться с тем дорогим и бесценным, что зажглось в свете их любви. Вместо этого они вместе с теми, кто был их семьей, основали первый храм Двуликого Бога, место, где родилась мечта. Мечта о том, что они сумеют найти способ, чтобы отсечь часть своей искры и отдать тому, потерять которого было бы выше их сил. Долгие годы исследований, разработок, экспериментов. Каждый из них вел свое направление и развивал свою теорию. Но время неумолимо двигалось вперед, их сын был замечательным мальчиком, но в день, когда Киран однажды взглянул в зеркало из-за его плеча и увидел, что выглядит младше собственного сына… Это воспоминание, картинка, не отпускало его еще долгие годы. Тогда он впервые признался самому себе, что ничего не сможет с этим поделать. Просто не сможет. Все, на что хватит их с Соль сил, — это помочь ему прожить полноценную жизнь без бремени болезней. Быть рядом и запоминать каждый миг их жизни, радоваться успехам Дорина как своим собственным, а потом… Он не знал, что будет потом. Как и не знал того, как смогут они это пережить.

Не оставляя попыток что-то изменить, он стал думать, что знает, как добиться желаемого. Он пришел в дом сына, когда тому исполнилось тридцать пять. Сейчас Киран был похож на сына, нежели на отца. Дорин к тому моменту уже имел свою семью, детей…

— Я знаю, что мы можем сделать, — возбужденно проговорил он, подходя к уже взрослому мужчине и с каким-то лихорадочным блеском в глазах хватая его за руки.

Он никогда не забудет, как по-отечески тепло и печально смотрел на него его собственный ребенок, чтобы потом покачать головой и сказать:

— Нет.