Судьба-Полынь Книга I

В сторону Тафеля, потирающего распухший нос, полетели холодные слова благодарности.

— Проклятое место, — сказал Ромар. — Сон здесь хозяин.

Альстед набросил плащ, подхватил мешок с вещами.

— Открывайте дверь. Надо уходить. Чем дальше уберемся от деревни до сумерек — тем лучше.

Жрецы осыпали зерном, окурили благовониями и зашили в полотно мертвецов. Похоронили их в овраге, слегка притрусив тела землей и набросав сверху досок. На большее времени не оставалось. Мулы были готовы, телега снаряжена, и отряд спешно покинул опустевшее поселение.

Дана забрали с собой.

— Допросите мальчишку, — велел Дарующий, когда дома скрылись из виду. — Он что-то скрывает. Не может быть так, чтобы верные слуги Сеятеля стали послушными куклами в чьих-то лапах, а сопляку хоть бы хны. Нечисто дело.

— Всякое бывает, — слова про допрос Ильгару не понравились. Он солдат, а не палач. — Ребенок вряд ли в чем-то замешан…

— Поручишься? — Дарующий холодно посмотрел на него. — Поставишь звание на кон? Ребенок странный. Откуда у него эта ваза? А если он демон в человеческом обличии?

Десятник покосился на мальчишку, весело болтающего с Партлином.

— Я поставил звание и жизнь на кон, когда вышел из Сайнарии. За десяток отвечаю я. Поэтому ребенок на моей совести. Он не демон. Велю Морлину вписать его в хроники, пока не найдем, куда пристроить.

— Как знаешь. Десяток и вправду твой. Только не забывай, кто руководит походом.

Ильгар не забывал. Поэтому и решил поскорее закрепить Дана за отрядом. Малец вроде шустрый, будет ухаживать за мулами и помогать по хозяйству жрецам. Если повезет — оставят его в каком-нибудь укреплении по дороге. А ваза… ваза стоит дорого. Древняя и красивая штуковина. Если продать — вырученных денег ребенку хватит лет на восемь. А то и больше.

Поля закончились. Здесь властвовала дикая природа.

В воздухе разливалось послеобеденное марево, и если бы не многочисленные родники, коими изобиловали эти земли, отряду пришлось бы непросто. Бурдюки были полны, мулы напоены, а группки деревьев с пышными кронами встречались все чаще.

— Скоро выберемся на Глину, — сказал Ильгару Эльм-Крапивка. — Река мелкая, спокойная, но широкая. Один из оттоков Нарью.

Некоторое время они шли рядом. Эльм, в отличие от двух других следопытов — Стебелька и Ковыля — не уходил далеко вперед, чтобы разведывать путь. Но знал о местности едва ли не лучше. Десятнику так и не удалось понять, как связываются между собой следопыты. Эйтары хранили тайны рьяно. Но кое-какие интересные мелочи удавалось-таки вызнать.

— Почему у Стебля и Ковыля нет имени, а у тебя и у Колы — есть? — спросил Ильгар.

— Не заслужили еще, — ухмыльнулся Крапивка.

— В моем племени имена давали при рождении.

— И у нас дают, — Эльм на ходу поднял кем-то сорванный пучок травы с мохнатыми стебельками и принялся задумчиво разглядывать. — Только знает его один человек. Старейшина.

— Кола?

— Нет. Настоящий старейшина, а не городской. Наши земли лежат далеко отсюда… там спокойно и мирно. Кругом леса, горы, болота и сотни озер. Там живет наше сердце. И рождаются имена.

— И как вы узнаете, как нарекли человека, когда приходит время принять настоящее имя?

— Старейшина называет его, и все. К слову, Ковыль говорит, что не дурно вам взяться за топоры и луки.

— Почему? — удивился Ильгар.

— Дорога покажет.

Вначале огорошил Кальтер. Отыскал целую россыпь следов, тянувшуюся через заросшую травой и мелким кустарником почву. Сказывалась близость реки. Влажная земля с примесями глины отчетливо сохранила отпечатки каблуков, подошв и даже босых ступней. В зарослях бузины стрелок нашел грязный обрывок мешковины, из какой обычно шьют штаны бедняки.

— Шли прямо, не сворачивая, — доложил удивленный Кальтер. — Думаю, к реке.

— И то хлеб, — буркнул Барталин. — Много народу?

— Больше пяти десятков. Есть старые следы, затоптанные и сухие. Но некоторые — свежие. Ночные, наверное.

— Обряжаемся? — спросил Барталин.

Ильгар кивнул. Слажено, без лишних разговоров, вздели кирасы, приготовили оружие. Двинулись вперед.

Вскоре отряд встретил Ковыль. В его зеленых глазах плясали искорки волнения.

— Нужно искать другой путь, — сообщил эйтар, теребя кончик бороды. — Реку нам не перейти.

— Это еще почему? — удивился Альстед. — Что мешает?

— Зло.

Больше из следопыта не удалось выжать ни слова. Когда Дарующий рассвирепел и пообещал наказать упрямца, Эльм-Крапивка захохотал. Ильгар не понял, в чем дело, но что странно — Альстед успокоился. Сжал кулаки, выругался сквозь зубы и ушел к телеге. Ромар последовал за ним.

Распределив дозоры и оставив мальчишку на попечение Тафелю, десятник спросил у Ковыля:

— Далеко другой брод? До ночи успеем?

— Не трогай его, — попросил Эльм. — Он видел то, что молодому эйтару видеть не следует… До брода идти больше семи дней вверх по руслу. Или перебираться вплавь, но тогда придется бросить мулов и телегу.

— Не пойдет, — возразил Ильгар. — Без припасов не протянем и недели в лесах.

— В лесу протянем. Он убивает, но и защиту дает. В болотах хуже. Главное — сегодня не загнуться…