Судьба-Полынь Книга I

Без доспехов и тяжелого оружия двигались легко. Стрелку немного мешал лук, но без него никак не обойтись.

Чем ближе подбирались к людям, тем непереносимее становился смрад от ила, разложения, пота и испражнений.

Пленные не обращали внимания на воинов. Не прекращая, носили глину. Зрачки одурманенных затянула зеленая пленка. На губах пузырилась темная пена.

Какая-то женщина едва не наступила на руку Кальтеру, тот успел увернуться.

Царство молчаливого кошмара вызывало дрожь. Или бил озноб из-за поселившегося в груди холода?..

Десятник пополз к чудовищному нарыву из засохшей, спекшейся на солнце глины. Следом двигался Кальтер.

Оказавшись возле строения, привстали, вжались спинами в горячие стены. Народу здесь толпилось еще больше, приходилось даже расталкивать самых ретивых.

Вход располагался на северной стороне и высотой достигал человеческого роста. Изнутри пахло сырым теплом, и доносился тихий шорох. Там кто-то был. Ильгар жестами велел подать сигнал «кулаку». Кальтер достал лук из наспинного чехла и весь арсенал — три стрелы. С древка одной из них свисала ярко-алая тряпица, захлопавшая на ветру, как только лучник выстрелил в небо. Тут же воткнул вторую стрелу в землю, третью наложил на тетиву. Ильгар выкрошил кусок глины и швырнул его в проход, чтобы выманить неприятеля. Достав тычковой нож и кинжал, затаился. Если кто-нибудь высунется из пещеры — сразу две стрелы устремятся в цель. Остальное он закончит парой ударов.

То ли миг, то ли год прошел…

Время замерло.

Ничего не происходило. Тишину нарушали лишь шаги и вздохи несчастных строителей да влажные шлепки.

В глубине глиняной берлоги царила тишина. Значит, придется переть на рожон, полагаясь на топоры и клинки.

Но соваться в логово неизвестного врага — смерти подобно. Мимо прошел, приволакивая ногу, изувеченный ребенок.

Ильгар сжал зубы. Надо идти.

Совсем рядом раздались приближающиеся шаги. Это «кулак» спешил сквозь десятки обнаженных тел.

Досчитав до трех, десятник рванул вперед и… едва не снес с ног высокую женщину, загородившую проход. Чудом сдержал губительный удар, отступил на шаг.

И тут же пожалел о содеянном.

Перед ним стояла не простая женщина. И не человек вовсе.

Длинные черные волосы доставали земли, скрывая сильное, густо измазанное красной глиной тело. Лицо можно было бы назвать прекрасным, но все портили узкие, змеиные глаза, что фосфоресцировали во мраке. Тонкие губы расползлись в подобии усмешки, обнажив два ряда белоснежных зубов.

— Время сна, человек…

Мимо прожужжала пчелой стрела, сбила женщину с ног.

Обычно Кальтер не промахивался с такого расстояния. Обычно. Но существо каким-то чудом ухитрилось качнуться в сторону, и железное жало угодило лишь в плечо. Десятнику хватило мгновения, чтобы оказаться рядом со скорчившейся женщиной.

Он ударил ее в висок, намотал волосы на руку и приставил к горлу тычковой нож.

Противница, совершенно неестественно изогнувшись, проскользнула под его рукой, и очутилась за спиной. Ни рана, ни вырванный клок волос ей не помешали. Она вцепилась когтями в плечо Ильгара, рывком развернула и толкнула ногой в живот.

Десятник врезался спиной в стену. В глазах потемнело, но оружия не выпустил. Сумел увернуться от повторного удара. Взмахнул ножом, прочертив на предплечье противницы алую борозду…

Проход в пещеру перегородила тень. Хлопнула тетива. Женщина молниеносно уклонилась, порвала дистанцию, сбила с ног Кальтера и отшвырнула в сторону, словно тот был пушинкой.

Но тут внутрь берлоги вломился «кулак».

В руке черноволосой возникла глиняная свирель.

— Еще шаг — и берег усеют трупы! — прошипела женщина. — Я не шучу.

Барталин по приказу Ильгара остановил «кулак».

— Вот это разумно, — кивнуло существо, усаживаясь на подстилку из камыша и совершенно не смущаясь своей наготы. Глина осыпалась с лица, обнажила молочно-белую кожу.

— Что ты за тварь? — процедил сквозь зубы Ильгар. Холод проник в каждую его косточку; даже боль в разодранном плече не чувствовалась.

— Убейте ее! — проревел из-за спин бойцов Альстед. — Не разговаривайте с демоном!

Ни один воин не пошевелился. Только Ромар сделал короткий шаг навстречу сидящей, но той стоило лишь приподнять свирель, чтобы чернокожий остановился.

Женщина послала Дарующему холодную ухмылку.

— Будь сейчас ночь — ты бы кричал гораздо громче, Человек-В-Железе. А потом замолчал бы навсегда.

— Отвечай на вопрос, — потребовал десятник. — И помни: дернешься — голову отрежу.

Ответом ему послужил смех. С такой издевкой мог смеяться лишь тот, кого не пугали угрозы, и кто был уверен в своем преимуществе над врагом.

Ильгар ей верил. Улыбнулся сам — мол, готов рискнуть.

— Предлагаю сделку, — прошипела женщина. Сорвав оперение, ловко протолкнула стрелу, чтобы наконечник вышел с другой стороны раненого плеча. Здоровой рукой легко обломала его. С чавкающим звуком вытащила стрелу. На лице не дрогнул ни один мускул! Черноволосая вытерла ладонь об подстилку и продолжила: — Вы уйдете, оставив меня в покое, и этой ночью я не стану… играть.