Судьба-Полынь Книга I

Лот вырос перед взором путников во всем своем величии, едва они выбрались из леса и перевалили холм. Город располагался в низине, на берегу полноводной реки Нарью. Высокие зубчатые стены опоясывали его с четырех сторон, сторожевые башни, украшенные множеством флажков, возвышались через каждые пятьсот шагов. Холодный серый камень задрапировывали крашеные желтые полотна и знамена гильдий мастеров. Под стенами растянулся палаточный городок. Шумный, пестрый. Подобно ему на другой стороне находился такой же шумный и пестрый порт. Множество лодок и купеческих кораблей покачивались на волнах у причалов, щеголяя друг перед другом разноцветными парусами. На некоторых судах шла разгрузка товара. С высоты холма хорошо было видно, как люди тащили по сходням тюки и катили пузатые бочки.

Ничего общего с руинами городов, виденных Наей в подземном мире. Лот скорее походил на запыленный медовый пирог.

Хостен приостановил Холодка перед выездом на широкий тракт. Убедившись, что дорога пустынна, повернулся к Витогу:

— Дальше пойдешь сам. Запомни, теперь ты нас не знаешь, мы не знаем тебя. Чтобы ни случилось, не вмешивайся. У тебя особый путь. Ну да Призванный тебе уже все рассказал. Удачи, парень.

Витог соскочил с телеги, закинул за спину котомку с нехитрыми пожитками. Тэзир встал следом. Улыбнулся натянуто.

— Широкой дороги, брат, и легкой руки, — обнял он друга.

— И тебе, брат, не спотыкаться, — ответил Витог. Повернулся к поднявшемуся Арки, взъерошил ему волосы. — Береги свою светлую голову, книгочей.

— Пусть будет к тебе благосклонна судьба.

Они тоже обнялись.

Сакриф повернулся к телеге, произнес наигранно озорно:

— Девчонки, я рад, что вы останетесь у меня в памяти молодыми и красивыми. Не хотелось бы видеть, как ты, Кайтур, превратишься в усатую старуху с бородавкой на носу, а у Саи отвиснет до пупка грудь.

На Нае его слепой взгляд задержался дольше. Витог хотел что-то сказать, но в последний момент передумал. Лишь кивнул на прощание. Отошел к обочине, положил посох, сел поправить обмотку. А на деле давал им отъехать подальше.

— Но! — прикрикнул Хостен на Холодка, тряхнув вожжи. — Поехали, родимый.

Молодые колдуны смотрели на оставшегося позади друга, пока тот не скрылся из виду. Желание смеяться и болтать пропало у всех. Поездка уже не казалась замечательной, а сладкий вкус радости от нее горчил. Кто ведает, даст ли судьба шанс вновь встретиться?

Пригород Лота встретил их пылью и гамом. Стучали где-то молотки по наковальне, мычали коровы, бренчали музыкальные инструменты. Буйство красок ослепляло. Носы колдунов нестерпимо зудели от тысячи смешавшихся запахов: пота, навоза, табака, специй, ароматов фруктов и благовоний. Здесь проделывали свои дела, как богато наряженные мужчины и женщины, так и нищие, оборванцы, с подозрительно разбойничьими рожами. Запах вина и дурманящих трав тоже витал в воздухе. Полураздетые красотки приглашали к себе в шатры познать наслаждение плоти. Зазывала рядом уговаривал испытать удачу в игре в кости или карты. Еще через пару шатров грязная старуха обещала предсказать судьбу и изготовить зелья, помогающие в любви и приносящие успех в делах.

Кагар-Радшу был прав. Этот город — словно лик человечества. Подлость, обман, продажная любовь, честность, преданность, мастерство, искусство… все нашло здесь себе местечко. Свой шатер. Свой лоток.

Город для всего. Город для никого.

— Здесь даже страж может продать тебе свое копье или шлем, если предложишь хорошую цену, — поведал Хостен, правя телегу к дощатой караулке с треугольной крышей. — Грязный город. Грязные душой люди. Сейчас найдем пригородного управителя. Он нам скажет, куда ехать дальше…

Со слов Кагар-Радшу раньше кланы жили с людьми бок о бок. Постоянно общались и помогали друг другу. Колдун мог в любом доме найти ночлег и угощение. Каждый городской управитель встречал привратников как любимых родственников — с почетом и уважением, понимая, какая нелегкая ответственность лежит на их плечах. В свою очередь привратники не оставляли никого без помощи, делились знаниями в целительстве, защищали приграничные селения от темных тварей. Появление Сеятеля разрушило устоявшиеся отношения, сделало колдунов изгоями, а в глазах людей — злодеями. В каких теперь неблаговидных кровавых поступках их только не обвиняли, какие ужасы не приписывали. И вот уже бывший друг стал врагом, а вместо приветствия и хлеба с солью ждут вилы в спину или застенки казематов.

— Что привезли? — Возле караулки стоял грубо сколоченный стол. За ним сидел седой мужчина, облаченный в одежды из какого-то неизвестного Нае сукна. На столешнице лежали исписанные свитки, рядом — грифельные палочки в футляре.

— Изделия из можжевельника, — сухо ответил Хостен. Он снял с пояса тубус и протянул его мужчине за столом. — У нас договор с «Торговым братством».

Управитель сковырнул ножом сургуч, припечатанный перстнем Кагар-Радшу. Прочитал свиток. Кивнул.

— Помню, помню этот договор… К слову, многие знатные семьи нынче устроили настоящую охоту за вашими статуэтками из корней! Привезли в этот раз?